За всю дорогу Клиффорд ни разу не посмотрел в окно, он не отрывал взгляда от Бёрдена, продолжая рассказывать:

– В этой комнате навалены матрасы и одеяла. Вы же помните, как мы туда поднимались? Там и стояла лампа. Только мать кое-что забыла. Штепсель от лампы не подходит к нашей розетке, и у нее нет заземления. Это десятиамперный штепсель. Все это выглядело так дико, что я чуть не расхохотался, хотя мне было не до смеха.

Через прореху в лесу виднелся поворот, и машина, хрустя колесами по гравию, свернула к дому, скрытому под темным покровом плюща. Родной дом Клиффорда. Но он ничего не замечал.

– Она тихо шла за мной, но я был готов ко всему. Ведь она была странная, Майк. Она была тайной, она пряталась под маску. Она двигалась медленно и плавно, такое загадочное существо. Но я-то знал ее, знал, что она замышляет. Она потянулась к замочной скважине, чтобы повернуть ключ, но я уже стоял наготове с лампой.

– Клиффорд, мы приехали, – сказал Бёрден.

Они вышли из этой ужасной машины, Вексфорд направился к дому. В лицо подул холодный влажный ветер, словно прикосновение ледяной, мокрой руки. Из машин сопровождения вышли доктор Крокер, дознаватель Прентисс и фотограф, который пришел к ним работать недавно. Клиффорд стоял возле Бёрдена, как привязанный, и если бы дотронулся до него, детектив, наверное, не удержался бы и закричал. Было ужасно осознавать, что его одежда теперь тоже в крови. Надо будет все сжечь, подумал Бёрден.

Вексфорд попросил у Клиффорда ключи от дома, тот вывернул карманы куртки и брюк, но ничего не нашел.

– Ключ зажигания в машине, остальные где-то выронил. Возможно, они валяются тут, в саду.

Неужели им придется искать ключи в мокрой траве, среди почерневших сорняков с каплями воды, или еще хуже – возвращаться к дому Бёрдена и осматривать придорожную канаву? Вексфорд принял решение мгновенно.

– Взламываем дверь, но не парадную, она не поддастся. Заходим сзади.

Арчболд с Дэвидсоном включили фонарики, и мрачная процессия медленно двинулась вокруг дома, будто на похоронах. С этой стороны стояла непроглядная тьма, луч фонарика выхватил глухую садовую стену и сарай, остановился на двери, крепкой, но все же не столь массивной, как парадная. Самый крупный и молодой среди них – Дэвидсон, но именно Бёрден со второго захода вышиб дверь, ему просто необходимо было что-нибудь сломать.

Раздался треск, дверь разлетелась в щепки, и Клиффорд начал смеяться. Они вошли, ступая по обломкам двери, осколкам стекла. Клиффорд смеялся без остановки. Олсон сказал бы, подумал Вексфорд, что они взломали не просто каменную цитадель, а нечто большее. Щелкнул выключатель, лампочка зажглась тусклая, но от сердца все равно отлегло. В доме было холоднее, чем на улице, в дверном проеме висел клок тумана, похожий на привидение. Холод пробирал до самых костей, кололся, будто иголками. Клиффорд по-прежнему смеялся.

– Прекрати, – грубо приказал Бёрден.

– Простите, Майк, – улыбка мгновенно сошла с лица Клиффорда.

Все направились за Вексфордом к лестнице. Внизу выключателя не было, поэтому пришлось подниматься в темноте. Относительно широкий лестничный пролет выходил к узким ступенькам на чердак. Вексфорд ничего не видел. Он взял у Арчболда фонарик и только тогда разглядел полуоткрытую дверь. Инспектор остановился на пороге и, не глядя на дверь, нашарил выключатель. Вспыхнул свет.

Дороти Сандерс лежала на спине на одном из матрасов, маленькая, хрупкая женщина. Ее лицо и проломленный череп представляли собой сплошное месиво – кровь, осколки кости, вытекший мозг. Волосы тоже слиплись от крови. Она лежала в огромной луже собственной загустевшей крови, темной, как вино. Рядом с ней, на круглом столике, была аккуратно установлена лампа в стиле модерн: монументальная лилия на металлической основе под покосившимся абажуром из гофрированного шелка, настоящая мечта судмедэксперта. И подставку, и зеленый абажур покрывала кровь вперемешку с налипшими волосами.

Из всех присутствующих только Клиффорд не привык к подобным зрелищам, но он был единственным, кто улыбался.

Был уже поздний вечер, и все формальности, как выразился сержант Мартин, соблюдены. И все же ни Вексфорд, ни Бёрден не собирались домой. Они приехали в участок и поднялись в кабинет Вексфорда. Бёрден походил на человека, прошедшего через кошмар: застывший взгляд, нахмуренный лоб, мокрые от пота волосы. Он никак не мог успокоиться, избегал смотреть шефу в глаза и стоял с низко опущенной головой, сдавив ладонями виски.

– Майк, садись.

– Ты хочешь сказать, что это я во всем виноват?

– Я не психиатр и не философ. Откуда я знаю?

Бёрден сцепил руки за спиной.

– Если бы я сразу оставил его в покое…

– Вообще-то он сам не оставлял тебя в покое. Ты по долгу службы обязан был его допрашивать. Кто знал, что так получится?

– Но если бы я… не оттолкнул его, когда он потянулся ко мне… Даже забавно, сначала он бегал от меня, а потом наоборот. Рег, если бы он пришел и выговорился, может, не было бы этого убийства?

– Сядь, пожалуйста, Майк. Что ты хочешь услышать: жестокую правду или слова утешения?

– Жестокую правду.

– Тогда я скажу вот что. Возможно, это и впрямь жестоко по отношению к тебе, но когда ты оттолкнул Сандерса, он решил совершить поступок, который привлек бы твое внимание. Каким способом лучше всего вызвать интерес полицейского? Совершить убийство. Клиффорд не в себе, его реакции неадекватны. Когда мать решила закрыть его на чердаке, у него случился приступ агрессии. Но он мог бы не убивать, а просто запереть ее в той комнате.

– Я понимаю и тоже об этом подумал, когда… когда мы вошли туда. Но дело было сделано. Почему он не признался в убийстве миссис Робсон? Тем самым он точно привлек бы мое внимание. Как ты думаешь… – Бёрден вздохнул и наконец сел, положив руки на стол. – Может, поэтому он и бегал за мной? Хотел признаться в первом убийстве?

– Нет, – отрезал Вексфорд. – Я так не думаю.

Нужно отложить этот разговор до утра, иначе Бёрдена раздавит двойное чувство вины, а он и так уже еле держался на ногах. Вексфорд решил, что ответит на его вопросы завтра, до того, как магистратура заведет дело на Клиффорда.

– Майк, у меня есть немного виски, хочешь выпить? Не смотри на меня так, я не пью на работе и не спаиваю подчиненных. Просто один из наших, так сказать, клиентов хотел дать мне взятку, а я купил у него эту бутылку за шесть фунтов сорок восемь пенсов, – конечно, Вексфорд говорил правду, но на самом деле он пытался отвлечь Бёрдена. – Ты выпей, а я не хочу. И дай мне магнитофонные записи. Пей, и я отвезу тебя домой.

– Я не буду пить или проснусь утром с головной болью. Я хочу только успокоиться и как-то объяснить себе все происшедшее. Например, что, дождавшись второго убийства, мы приперли Сандерса к стенке. Ты ведь сам сказал, что он не собирался признаваться в первом?