— Сопляк и слабак! — проворчала вставая и, поморщилась: что-то она много ругаться стала, нетерпимость проявлять. Десять дней всего здесь, а уже подтачивает сознание негативные поля этого мирка. Впрочем, легко себя оправдать, причину в других своим поступкам найдя. Только глупо. Знаешь что плохо, значит, не ищи оправдания и причину, а не повторяй ошибок, не делай. Поддаться же отрицательным энергиям самое простое, как и списать на них свои минусы, но это их умножит, а плюсы не прибавятся.

Локтен лежал на груде битого кирпича и опасливо поглядывал на женщину.

— Вставай, — посоветовала.

— Тебя все равно не выпустят, — заметил он осторожно, нехотя поднимаясь.

— Уже, — напомнила. Доктор поморщился, то ли от ее слов, то ли от вида испачканной медицинской формы, в которой ему предстояло провести минимум еще час. Что их быстро найдут, он не сомневался. — Поиграем в прятки, — заявила Стася, оглядев развалины кого-то здания и посмотрев в небо, где уже были видны первые десантники.

Ничего, еще покувыркаемся, — подбодрила себя: попадать в руки «Фрактала» вновь она не собиралась при любом раскладе.

Фил скривился:

— Никуда я не пойду…

Русанова без слов сделала подсечку и вывернула ему руку за спину, надавила ребром ладони на локоть:

— Две секунды на раздумья.

— Иду!!…

— Тогда вперед, — выпустила, приподняла за ворот и подтолкнула в сторону развалин. — Резвее доктор.

— Тебе не уйти…

— Смените мотив.

Мужчина замолчал, с трудом пробираясь по битым камням в затхлость и полумрак полуподвала.

— Как снять магнитный штрих? — спросила Стася, понимая, что по нему ее легко вычислят, пройдя по показателям датчика.

— Никак, — буркнул, с брезгливостью оглядывая груду битого кирпича, стекла, дохлую крысу, стены изъеденные плесенью.

Русановой же было ровно на антураж запустения, у нее другая цель была — скрыться, затаиться, потом допросить доктора, найти ребят, а если не получиться, самой пробраться в водораспределитель, в зону ледников, в конце концов, и запустить вирус через воду, чтобы она хоть немного очистила этот мир от скверны.

А потом… а вот что потом, уже частности.

Она подобрала стекло, оттерла пыль и полоснула им себе по вене, на том месте, куда ей поставили штрих-код. Времени на более лояльную дезактивацию не было.

Локтен с ужасом уставился на нее, запнулся:

— Ты?… О-о!

— Двигайте ногами, доктор, — бросила, срывая один рукав с рубахи, принялась перетягивать им запястье, не останавливаясь и не давая остановиться мужчине.

— В тебе нет чувства самосохранения!…

— Спасибо, мы друг о друге не скучаем.

— Ты ненормальная!

— Благодарю за комплимент, — хмыкнула. — Перестаньте оглядываться, двигайтесь, доктор.

— Зачем ты это сделал? Это больно, глупо!

— Зато быстро. Раз и датчики не работают, — сплюнула нитку от ткани, затянув зубами узел на руке. — Что это за склеп? — кивнула на кирпичные стены, побитые временем и мхом.

— А я здесь живу?! — возмутился Локтен. — Эта зона для отбросов общества!

— Асуров? Прекрасно, думаю, вам будет полезно ознакомиться с ними.

— Не собираюсь!

Стася приметила довольно крепкую палку, подобрала и примотала к ней остатками рукава стекло. Получился то ли нож, то ли пика, но да другого оружия у нее нет, а арсенальная далеко.

Локтен боязливо покосился на самопальное оружие, на чокнутую и вздохнул:

— Не понимаю, зачем бегать? Бессмыслица!

— Не люблю, когда меня с подопытной крысой путают. Обидели вы меня, доктор, — оскалилась. Фила перекосило:

— Можно договориться…

— Можно. Но сложно. У вас датчик есть?

— А?… Естественно…

Русанова толкнула мужчину к стене, схватила за руку и вскрыла запястье точно так же как себе. Фил взвыл, задергался, но из хватки женщины не уйдешь. Она рванула с него рубаху, разорвала и перетянула руку.

— Все!

— Ты!!… Ненормальная фурия!! Отброс!!…

— У тебя еще одна рука есть, — заметила тихо, холодно глянув на мужчину. Тот мигом смолк и съежился, прижав к груди пораненную конечность. В глазах стоял страх и непонимание:

— Такие как ты еще есть?

— Много, слава Богу, — заверила, не спуская с него тяжелого взгляда.

— Бога нет.

— Хорошо: слава Истоку, — согласилась и кивнула в сторону узкого прохода — трещины меж стен. — Топай.

— "Истоку", — поплелся, придерживая руку на весу. — Понять не могу, откуда вы можете взяться? Откуда ты? Все четко и понятно: фрактал отображает исток, уменьшаясь и доходя до минимума делает виток обратно, уходя в исток. Все приходит из него и все уходит в него. Это логично. Это доказано. Мы созданы по образу его, просто потому что иначе быть не может. Любое творчество, а мы процесс творчества истока, отображает творца. Естественно. Закономерно. Подобное творит подобное. Но ты не подобна, ты не такая как мы. Это видно. Это ясно. Тогда чей ты фрактал?

— Дитя человеческое.

— Нет. Человек не может вести себя вызывающе бездумно, рисковать и подвергать себя опасности как ты. В нем заложен механизм самосохранения…

— Самолюбования. В вашем случае.

— А в твоем?

— "Главное дело".

— Какое? Что тебе надо?

— Все равно не поймешь — ты мутант, как все ваше общество. Подобное к подобным. Ты о духовности слышал? О личном росте духовности, о моральном кодексе, вечных ценностях, о душе, о той самой полярной структуре, что как вода, либо загрязняется — утяжеляясь от черных мыслей и поступков, либо парит и излучает добро, любовь и понимание, не умирает сама и возрождает других?

— Диалектика.

— Нет — факт. Ваше общество лучшее тому доказательство жизни чисто клеточных организмов низшего порядка. Вы аккумулируете своей системой негатив и живете в нем, тонете сами — топите других. Агрессия для вас норма…

— Норма для любого существ, закон природы. Это рефлекс клеточного уровня:, следствие клеточной борьбы за выживание. Самый первичный инстинкт.

— Проявление низших инстинктов, инстинкт низкоорганизованной плоти. Вы возвели его в многократную степень. Разрушители сеющие вокруг себя разрушение, дестабилизируете информационную среду и та в ответ, дестабилизирует вас. Не вы руководите телом — оно вами руководит. Почему нет? Сферы духовные вам неизвестны, не нужны. Вы даже не знаете элементарного.

— Чего, например?

— Что клетка живет по тем же принципам, что организм целый, при этом оставаясь полностью автономной. Да смысл жизни — в борьбе, в покое есть только существование, и это всем известный закон дуальности мира — две крайности одного проявления, одного из проявлений.