запонок, на изысканную кухню и напитки. Покупка дорогих и бесполезных вещей, игра в казино. Слишком сильно Андрея не заносило, но он тратил каждый день значительно больше брата.

Вдобавок Андрей был не хозяином, а управленцем. Акций компании он имел не больше, чем любой другой сотрудник такого ранга, и никогда не выражал желания прикупить еще. Сейчас он никак не мог уплатить выкуп из своих средств, с тем чтобы потом, после освобождения пленников, получить от брата возмещение расходов.

Распоряжаться акциями Никиты он не имеет права, да и вряд ли стоит выбрасывать на продажу крупный пакет акций именно сейчас, провоцируя дальнейшее падение курса. Продавать нужно что-то другое.

Неужели похитители не понимают, что важно как-то переслать сюда заполненный бланк доверенности с Никитиной подписью? Такую бумагу Андрей уж как-нибудь заверит у нотариуса в отсутствие брата.

Или Никита сознательно не идет на этот вариант? Не вполне доверяет младшему брату, не хочет, чтоб тот получил доступ к его счетам, его банковским вкладам? На что же он тогда рассчитывает? На сейф в собственной квартире? Но где ключи от квартиры, от сейфа? Где код, его ведь не возьмешь с потолка?

Опасаясь, что ключи были при Никите, Андрей сам потребовал от милиции взять под дополнительную охрану и братнин загородный коттедж, и квартиру в доме на набережной Москвы-реки. Вдруг бандиты наведаются туда?

Теперь он понял, что, возможно, поспешил привлечь к надзору милицию. Нужно как-то выкручиваться, как-то извлекать на свет божий наличность брата. Люди редко держат деньги и ценности в загородном доме. Другое дело – элитный многоквартирный дом в сердце Москвы.

Итак, дом на набережной…

Абросимов-младший и Сергей Крупенин сидели в машине метрах в двухстах от этого самого дома с мозаикой светящихся и темных окон. В приоткрытое окно веяло свежестью от беззвучно текущей реки.

– Ситуация идиотская, – подытожил Абросимов-младший. – Хочешь не хочешь, придется влезать в квартиру к родному брату.

– Если честно, я не думал, что три миллиона евро такие уж большие деньги, когда речь идет о «Сибстали».

– Если верить журналистам, так это вообще семечки. Они любят чужие деньги считать, делать вид, что в курсе условий сделок. Погонный метр длины хорошей яхты в самом деле стоит миллион. Опять же, породистые скакуны – арабских жеребцов продают и по четыре лимона, и по пять. Только все это переводы со счета на счет.

Андрей не особенно стремился обсуждать этот вопрос. Ему просто надо было поддержать дружеский разговор, чтобы Сергей отчетливо представил суть проблемы.

– Яхты, картины, замки – это не совсем прихоть. Это составная часть «пиара». Некоторым людям важно скрывать свои доходы. Другим уже нет необходимости это делать. Громогласные покупки – свидетельство того, что человек не боится отчета ни перед прокуратурой, ни перед налоговиками. А это тоже важно, согласись.

Для рядового сотрудника сидеть рядом с и. о. главы корпорации, слушать его рассуждения – привилегия. Людей ведь волнуют не только деньги и даже не подчеркнутое, формальное уважение. Человеку важно посидеть вот так в машине, поговорить, почувствовать себя не слугой, а почти соратником.

– Почему Оперативно-разыскное бюро до сих пор не произвело там обыск?

– Не надеются найти ничего полезного. И в самом деле – какие там могут оказаться улики? Анонимные письменные угрозы, подшитые в папочку? Зато проблем потом будет много. Как только брат окажется на свободе, он потребует объяснений. На каком основании взялись шарить у него на квартире? Может быть, давно ждали подходящего случая?

Андрей уже думал о том, чтобы подтолкнуть ментов к обыску через капитана Володю. Пусть взломают дверь и повесят потом в придачу к пломбе колхозный замок, который открывается ногтем.

Но что будет потом, когда Никита благополучно вернется в квартиру, загаженную следами казенных подошв? Он будет рвать и метать, первым делом обратится за разъяснениями к Балашову, а тот укажет пальцем на младшего брата.

Нет уж, надежнее послать своего человека. Снабдить его всем необходимым для аккуратного вскрытия сначала стальной входной двери, потом вмурованного в стену сейфа. Предупредить, чтобы в случае крупных неприятностей взял всю вину на себя.

– Доверенности у меня на руках нет и, как я понял, не будет. Ключей тоже никто не тарелочке не принесет. Но кровь из носу надо попасть внутрь.

– Замок там ого-го, я видел. Есть у вас специалисты по замкам?

– Я не могу пустить туда кого попало, только особо доверенного человека.

Прием вышел лобовым, слишком откровенным, но у Андрея не хватало терпения долго доводить сотрудника до кондиции. Если Крупенин не дурак, он давно должен понять, ради чего они сидят здесь в машине и разговоры разговаривают.

– В смысле тебя.

– Я ж не вскрою дверь и тем более сейф.

– Ты по-немецки говоришь?

– Ферштейн и фрау, – больше Сергей ничего не припомнил. – Еще и «хенде хох» могу приказать.

– Ничего, я сам тебе буду переводить. Короче, вышел я на фирму – дверной замок делала та же компания, что и сейф. Договорился с человеком, он будет консультировать по ходу.

Абросимов-младший хотел было упомянуть, что услуга стоила денег, но решил не поднимать эту тему. Иначе Крупенин тоже попросит крупных премиальных.

– То есть мы отправимся втроем?

– Нет, ты один. Он из «фатерлянда» будет консультировать. Техника на грани фантастики. Я буду гораздо ближе к месту, но тоже не рядом.

– А-а, – кивнул Сергей, хотя, судя по выражению лица, слабо представлял себе организацию всей затеи. – Так на когда вы запланировали?

– На сегодня. Он выйдет на связь через два часа. Держи – я уже закупил все, что он назвал, – Андрей передал Крупенину набор из десятка инструментов, большей частью зубоврачебных, с заостренными изогнутыми наконечниками разной формы.

Поколебавшись всего лишь секунду, новый сотрудник службы безопасности принял набор и сунул во внутренний карман. У Абросимова-младшего отлегло от души – теперь у парня уже нет пути к отступлению.

– Все-таки я, наверное, не самая подходящая кандидатура.