красивой фигурной рукоятью в виде львиной головы. При взгляде на эту дверь легко верилось, что производитель у нее и у сейфа один и тот же. Вот только львиную голову явно изготовили в другом месте.

В ожидании указаний Крупенин прислонился к двери спиной. Тем временем Андрей молотил по клавишам ноутбука, пытаясь через Интернет достучаться до немца.

Время тянулось медленно. Крупенин присел на корточки, снова встал, скрестив руки на груди. Бесшумно прошелся перед дверью взад-вперед. Разложил на половике никелированные зубоврачебные ковырялки, довольный хотя бы тем, что никто сейчас не полезет ими ему в рот.

Наконец Райнер объявился, послав вежливое приветствие. Андрею хотелось облить его ушатом отборных немецких ругательств, но в сравнении с родными русскими они бы все равно выглядели вялыми и бледными, так как не выражали и десятой доли бушевавшей внутри ярости.

Изменив на старте хваленой немецкой пунктуальности, Райнер затем принялся восстанавливать доброе имя. Для начала он вслух пронумеровал инструменты в том порядке, в каком они лежали на половике, затем посоветовал Сергею четко запомнить номер каждого инструмента. Из Германии приходили слова, набранные на клавиатуре. Абросимов-младший переводил их с немецкого письменного на русский устный.

Затем последовали четкие указания: в какую скважину что всунуть и как провернуть. Это напоминало заочные консультации знаменитого профессора при операции на сердце в отдаленной больнице – вещь уже привычную на Западе.

Потребовалось пять минут, чтобы первый из двух замков втянул внутрь свой холодный язык. С другим замком пришлось повозиться чуть дольше. Но в результате стальная дверь открылась, и отсвет снаружи попал в темную прихожую раньше ночного гостя.

Абросимов-младший воспрянул духом:

– Ну, с богом, Сережа. Вперед.

Он не так уж часто бывал в квартире старшего брата и уж тем более ни разу не видел сейф, не оказался свидетелем открытия хранилища. Из разговоров он сделал вывод, что сейф, как положено, вмурован в стену. Перегородки исключались сразу – такой стеной могла быть только наружная или капитальная.

Райнер временно перестал посылать инструкции – на этом этапе он ничем не мог помочь. Впрочем, сейф отыскался еще быстрее, чем открылась дверь. Он находился в спальне, доступ к дверце прикрывала дубовая спинка массивной кровати.

Усилий прилагать не понадобилось – кровать двигалась на колесиках. Сергей присел на корточки, ракурс изменился, и Абросимов-младший увидел дверцу сейфа с кодовым замком. Лунный диск, не замутненный облаками, сиял настолько ярко, что в спальне не было нужды зажигать свет. Транслируемая картинка не отличалась четкостью, но Райнер по большому счету вообще мог консультировать вслепую. А для Абросимова-младшего ключевой момент еще не наступил.

Пока он старался не ошибиться в переводе. Пожив в свое время и в Берлине, и в Мюнхене, и во Франкфурте, он убедился, что немцы говорят на разных диалектах. Зная «правильный» язык, не всякого немца и не всегда легко понять. К счастью, сейчас ему нужно было переводить не сказанное, а написанное.

Вначале это здорово облегчало задачу, но потом, когда Райнеру пришлось давать подробные инструкции в отношении сейфа, он стал набирать слова быстрее и неряшливее – то пропуская буквы, то меняя их местами. Немецкий все же не был для Андрея родным, и ему пришлось попотеть, чтобы в точности передать указания. Несколько раз Абросимов хотел попросить Райнера быть поаккуратнее, но решил не влезать под руку.

Кодовый замок сейфа был чисто механическим. Как все серьезные заказчики, Никита Анатольевич не признавал электроники.

Трудно сказать, что почувствовал бы Абросимов-старший, если б узнал о происходящем. Скорее всего его чувства были бы смешанными. Но, по крайней мере, он бы убедился в одном – ничто на этом свете не дает гарантии сохранности, к любому «ларчику» можно подобрать ключик.

У Райнера была своя таблица тестовых комбинаций. Он требовал от Крупенина набирать их одну за другой и фиксировать последний щелчок, оценивая его как на слух, так и пальцами, держащими колесико переключателя.

Сергей никогда ничем подобным не занимался. Абросимов-младший видел только его руки, но даже их скупые движения свидетельствовали о большом напряге. Похоже, Крупенин не был уверен в своих ощущениях, а возможность достичь результата основывалась как раз на способности тонко их различать.

– Один-шесть-девять-два-четыре-шесть, – озвучил Абросимов-младший очередную тестовую комбинацию немца. – Пометь щелчок, не забудь.

Сергей пометил уже десяток щелчков на последней цифре комбинации. Они казались ему совершенно одинаковыми, но немец настаивал, что среди них есть тихие, средние и относительно громкие. Крупенин не мог не согласиться и пытался фиксировать различия крестиками на четвертушке бумаги.

Наконец таких пометок набралась дюжина. Сергей поднес лист к глазку миниатюрной камеры, и Абросимов-младший списал оттуда результаты для Райнера. Поблагодарив, немец сказал, что ему нужна пауза для расчетов. Только теперь Абросимов-младший почувствовал, как разболелась у него голова.

Черт бы побрал эту жизнь. Ворочая миллионами, управляя, пусть даже временно, огромной корпорацией, ты должен выполнять черновую работу, быть передаточным звеном. Просто потому, что не можешь больше никому довериться здесь, в огромной Москве. С трудом, по чистой случайности нашел одного – и то хорошо.

Сейчас Андрею Абросимову полагалось бы сидеть на деловой встрече, обсуждая насущные для компании контракты. Или просто отдыхать от напряженного дня в домашнем кресле со стаканом любимого виски в руках, смежив веки перед экраном телевизора. Дождаться звонка, узнать, что все в порядке, сделать несколько распоряжений и с чистой совестью отправиться спать.

Вместо этого он должен потеть здесь, как последняя шестерка. Понимать одного, руководить другим, всматриваться до рези в глазах в изображение. Андрей всегда считал, что старший брат перебарщивает с недоверием, разрешая в одиночку большинство больших и малых вопросов. Теперь, впервые узнав настоящую единоличную ответственность, он вынужден был согласиться с Никитой.

Власть и ответственность требуют полной отдачи. Либо ты вынужден держать на своих плечах каменные своды, все больше горбясь под непомерной ношей, либо рискуешь оказаться заложником чужой бездарности, непорядочности и, в конце концов, предательства.

Мрачные размышления прервало новое сообщение от Райнера. Немец предлагал человеку возле сейфа проверить пять вероятных комбинаций. Андрей передал их по назначению и снова забыл обо всем, неотрывно следя за происходящим.