— Ну, насчет Интернета — это он явно погорячился, — хмыкнул Максим. — И часто этот Хмыренок в город шастает?

— Да в месяц, бывает, что по три раза. Друзья там у него… родственники.

Ходики, зашипев, пробили полдень. И тотчас же в дверь постучали: Петренко явился вовремя, как и обещал.

Ему тоже сообщили новость — ту, что принес Димка.

— А знаете, я почему-то так и подумал. — Иван Лукич поправил очки. — Зашел вот к Валентине, мамке его… Хорошая женщина. Муж ее бывший, не Димкин отец, а другой, второй…

— Дядя Валера, фермер, — охотно подсказал Димыч.

— Да-да, именно он… У него участок в какой-то уж совсем дальней глуши, за рекой. Они там с сожительницей и пашут, и сеют, за продуктами редко когда выезжают, бывает, и месяца три безвылазно у себя живут, этакие бирюки.

— Да уж, дядя Валера людей не жаловал!

— В общем, Валентина ближе к вечеру зайдет, расскажет, куда идти да как…

* * *

В ожидании вечера было решено никуда из дому не выходить и по деревне не шастать — совершенно незачем было привлекать к себе внимание. А костюмы Деда Мороза и Снегурочки Тихомиров решил от греха сжечь. Скомкал уже, подошел к печке…

— Постойте! — решительно возразила Марина.

Макс пожал плечами:

— А зачем оставлять? Лишняя улика.

— Нет, оставлять не будем. — Девушка улыбнулась. — Просто мы с Лешкой, как вас проводим, на охоту пойдем… И костюмчики ваши где-нибудь в лесу бросим… Все как положено — с кровью, со стрелами, ну, с теми…

Петрович одобрительно ухмыльнулся:

— Молодец, Мариночка, хорошо придумала!

Девушка уперла руки в бока и расхохоталась:

— Так я хоть и блондинка, но не дура!

— Это уж точно.

* * *

Вечером пришла Валентина, принесла специально для Макса бутылку вина — узнала уже от Димки, посидели, поговорили, решили.

— Главное, чтоб он нас не прогнал, этот ваш фермер, — опасался Петрович.

— Не прогонит. — Женщина улыбнулась. — Вы только скажите, что в работники, и цену попросите не очень большую.

— Не очень большую — это сколько? — заранее уточнил Максим.

— Ну, тысяч десять — двенадцать… И его кормежка.

— Понятненько… А что, фермеры еще деньгами расплачиваются?

— Этот вполне может… Ну, увидите завтра.

— А мы вообще-то к нему пройдем?

— Пройдете, — тут же уверил Иван Лукич. — Мы с Евгением специально по карте все посмотрели. Это только так кажется, что бывший муженек Валентины у черта на куличках живет. Дорога-то мимо болот петляет. А если по прямой… Как раз в кокон укладывается.

* * *

И снова пришла ночь, и снова Максим маялся, чувствуя рядом жаркое тепло Олеси. И все так же храпел Петрович, а на печке о чем-то шептались Марина и Лешка.

Олеся долго не засыпала, видно было — ей хотелось того же, чего и Максу… Ладно, будет еще время…

Тихомиров встал, натянул штаны и вышел, будто в уборную. Сам же сел на лавочку на веранде, ругая себя за то, что не стрельнул у того же Жеки пару «беломорин». Тогда было бы легче…

Мертвая тишина висела над всей деревней — не слышно было шума машин, телевизоров, магнитофонов, даже собаки не лаяли. Этакая мертвая жуть!

Нет, все-таки не совсем мертвая…

Вот скрипнула дверь…

На веранду вышла Марина, тоже полуодетая, лишь длинная вязаная кофта с большими пуговицами.

Вышла, уселась на лавку рядом:

— Жарко как… Зря с вечера натопили, никак не уснуть.

— Так и ночь вроде теплая… Оттепель что ли?

— Да нет, это просто так кажется, с тепла…

Марина вдруг придвинулась ближе и, обняв Макса за шею, принялась с жаром целовать его в губы, в шею, в грудь. А руки, нежные руки ее щекотали кожу…

— Марина, Марина… — честно пытался совладать с собою Максим.

— Прошу… не отвергайте меня… мне… мне просто надо… — шептала девушка… вот уже сбросила с себя кофту… — надо… иначе… иначе я никогда не приду в себя… никогда не буду такой, как раньше… слышите? Никогда… Ну… Ну же! Пожалуйста…

Максим ощутил на губах что-то соленое… Слезы…

— Вот только не надо плакать… — крепко прижав к себе девушку, прошептал он.

О боже мой! Вот это — жизнь:

Проста, тиха…

Поль Верлен

Они вышли из Калиновки еще засветло, часов в шесть утра: Максим, Олеся, Петрович и Марина с Лешкой. Последние двое знали окрестные леса, пожалуй, получше местных старожилов, ибо добывали себе пропитание охотой и рыбной ловлей. Хищно пригнувшись, «новорусская» девчонка шла впереди, время от времени останавливаясь и дожидаясь отставших.

Сразу за ней следовал Лешка, а уж потом — все остальные. Замыкал шествие Тихомиров, которого Петренко снабдил старым, но вполне еще надежным дробовиком. С ним Макс чувствовал себя вполне уверенно, даже здесь, в почти непроходимой лесной чаще, куда еще с полчаса назад свернули с занесенной снегом дороги.

Желтая мгла над головами постепенно светлела, зачинался день, довольно теплый, но, слава богу, не настолько, чтоб мокрый снег лип к лыжам. Стоял легкий морозец, градусов, наверное, в пять или даже в три.

Тихомиров хорошо видел уверенно идущую впереди Марину. Оглядываясь, девушка иногда встречалась с ним взглядом и улыбалась. А вот Максим чувствовал себя как-то не очень, все спрашивал себя: а стоило ли допускать то, что случилось вчерашней ночью? Стыдно было перед Олесей…

Однако, с другой стороны, какой радостной выглядела Марина! Может быть, она вновь почувствует себя прежней или, по крайней мере, сделает к этому первый шаг… или сделала уже… вчера ночью…

Пройдя километров пять по узенькой лесной дорожке, к обеду компания вышла к неширокой реке, занесенной снегом. Через реку был перекинут трос канатной переправы, видать, фермер не очень-то любил незваных гостей, ведь куда проще было бы просто оставлять у берега лодку.

— На лодке тут не пристать, — словно отвечая на мысли только что подошедшего Макса, тихо промолвил Петрович. — Вон обрывы какие! Мы и сейчас-то вряд ли влезем, придется походить вокруг, поискать.

За желтым туманом тускло сияло солнце. Немного передохнув, путники пересекли реку и, найдя более-менее приличный участок, взобрались на холм, откуда и увидели ферму. Жилой дом барачного типа с дымящей трубой, занесенная снегом пасека, бревенчатая банька, приземистая кирпичная ферма. Около фермы виднелась зеленовато-желтая навозная куча, рядом с которой стоял синий трактор «Беларусь» еще советской модели.