и, как мне кажется, хочет что-то добавить. Но мне не хочется ничего слушать. Ни сейчас. Ни какое-то время потом. И пускай это выглядит эгоистично, ведь… Возможно, и Ивви, и Юхану хочется что-то добавить по поводу всего, что сейчас творится, но я не хочу слушать. Мне легче пережить это в одиночестве, чем с поддержкой. Ваакиль ведет нас по улочке, которая все сильней сужается, и наконец-то мы доходим до небольшого парка. По крайней мере, мне так кажется. Он совершенно небольшой и походит на аллею, через которую проложена дорожка. А в конце нее виднеется лестница, освещенная факелами. Ко мне приходит осознание, что это и есть храм Шамана. И наш путь ведет именно в него.

Преодолев небольшую темную аллею, в которой росли лишь хвойные деревья, мы выходим на небольшую площадь, покрытую разбитым камнем. На каких-то участках он обуглен, где-то не хватает камней. Поднимаю голову и вижу большое двухэтажное здание, которое достигает не менее тридцати метров в высоту. Пару круглых колонн, где вырезаны черные черепа, из глаз которых вырываются языки огня, стоят в ряд и, как мне кажется, служат арками. Храм был выполнен из дерева, а пагода возвышается на три этажа вверх и не внушает мне доверия. Окна и балюстрады на каждом этаже были лишь частью иллюзии, что каждый этаж был доступен, они должны были произвести впечатление на прихожан. Об этом я знала из учебников по истории магии, однако только сейчас увидела это своими глазами вживую. Крыши возвышались изогнутыми углами, словно волны бушующего моря представали перед нами. Как только мы поднялись по небольшой лестнице, замечаю, что фасад храма выполнен из декоративных плиток и украшен драконами. Это зрелище захватывает больше, чем управление своей магией. Я никогда в жизни ничего более удивительного не видела; едва подавив в себе любопытство, следую дальше за шаманом, который уже скрылся в темном проеме храма.

Пройдя сквозь темный коридор, я вижу впереди через плотную ткань некоторое свечение огня, что мягкой вуалью ложится на едва заметный проем ближе к полу. Осторожно отодвигаю рукой полотно, меня окатывает теплый свет, что исходит из множества глиняных огромных чаш. Помещение просторное и, как мне кажется, предназначено исключительно для каких-то церемоний или же служения Ваакилю. Шесть колонн, выстроенные в ряд, поддерживают расписанный потолок.

«Мне казалось, что тут лишь три этажа», – произношу про себя, подняв голову вверх.

На толстых веревках подвешены гномы, которые усердно трудятся над росписью одного полотна фрески. Они что-то бубнят, медленно водя кисточкой по полотну, но что именно они рисуют – я не могу рассмотреть. Слишком высоко и вне досягаемости моего глаза эта фреска. Опускаю взгляд вниз и осматриваю помещение. Огромные глиняные кувшины стоят между колоннами. В помещении пахнет какими-то травами и водой. Ваакиль восседает на троне из черепов птиц, стоящем на небольшом выступе чуть выше, чем стоим мы. По обе стороны расположены два стула с красной подушкой. А дым, исходящий откуда-то позади трона, лишь пробуждает табун волнующих мурашек на моей коже. Я сглатываю тягучую слюну и делаю шаг вперед, не зная, как себя вести. Не понимая, что требуется дальше.

– Аврора, – произносит шаман мое имя, – чего ты боишься?

– С чего вы взяли, что я чего-то боюсь?

– Я это предвидел, – говорит шаман. Откуда-то с обеих сторон из темных проемов, которые я только сейчас замечаю, выходят девушки, облаченные во все черное. В руках они несут две миски, которые ставят на пол около шамана. А после сами садятся на колени, склонив голову.

– И что же вам сказало видение? – Стараюсь быть как можно равнодушней и выпускаю из ножен клинки, которые с нетерпением начинают летать по всему периметру. Конечно, мне бы и самой было неуютно всю дорогу находиться в одном положении, поэтому я понимаю радость дрегов.

– Многое, – тихо говорит шаман. – И многое показало. Вопрос в другом: с какими намерениями ты искала меня.

Я делаю еще несколько шагов и оказываюсь около шамана. Между нами около трех метров. Именно с этого места идет небольшой порог, словно выступ пола. И уже через пару метров второй выступ, на котором стоит трон шамана.

– Я узнала, что вы, Шаман Ваакиль, можете нам помочь, так как являетесь древним потомком демона Зулда.

– Ты говоришь это неуверенно, – утверждает шаман. – Зачем тогда проделывать такой путь к тому, в ком ты не уверена?

Я закусываю губу изнутри, сдерживая себя, чтобы не съязвить.

– Если бы я была не уверена в тех действиях, что уже совершила, то навряд ли бы мы с вами встретились. – Складываю руки на груди и буравлю серьезным взглядом шамана. – Вы навряд ли бы сами пришли к нам, чтобы встретить нас. – Замолкаю на какую-то долю секунды, чтобы лишь перевести дух, и вновь продолжаю: – Вы знали, что мы придем, и полагаю, что все исходы свершений дальнейших действий вам известны. Иначе…

Делаю паузу. Очередную, которая еще сильней тяготит мое сердце и душу. Шаман сидит спокойно, словно предвидел этот разговор. Однако я не знаю, как завершить свою речь. И кажется, что исход моих намерений ясен и без слов, которые и без того режут мое израненное сердце. Шаман поднимает голову, на которой красуется его шлем в форме черепа птицы. Я не вижу его глаз, его мимики. Ничего. Лишь бездонные впадины, где ранее были глаза на шлеме, засасывают в омут тьмы.

– Полагаю, ты хочешь знать, каким способом ты сможешь воскресить своего друга?

– Да, – твердо отвечаю ему. Клинки продолжают хаотично летать по помещению, издавая характерный звон металла, который меня раздражает.

– Способ есть, – твердо отвечает шаман, – однако… есть два серьезных вопроса, ответов на которые я не имею.

– И какие же они?!

Шаман наклоняется вперед, словно хочет мне что-то нашептать, однако это невозможно из-за достаточного расстояния между нами.

– Я предвидел то, что ты придешь ко мне. То, что попросишь сделать то, чего никто, кроме меня, не мог бы совершить. Лишь эта линия судьбы светилась в моих видениях ярче. Впрочем… – шаман замолкает на долю секунды и выдыхает из себя клубок воздуха, – я не удивлен, что именно эта ветвь событий привела тебя ко мне.

– Почему же? – Вопрос повисает в воздухе, и становится так тихо, что я отчетливо слышу стук своего сердца.

– Потому что тебе уготовано изменить судьбу мира.

– Звучит как бредни сумасшедшего, – не выдерживаю я, издав короткий смешок. – Мне не уготовано изменить судьбу мира. Но исправить ошибки прошлого мне по силам.

– А почему ты думаешь, что исправление ошибок прошлого не изменит дальнейшую