все это время я только единожды вспоминаю о них. И от этой мысли становится еще тяжелей.

Вдыхаю полной грудью солоноватый аромат, исходящий от воды. Море Потерянных Душ – единственное место на всей планете Йерсен, в котором, по поверью, собраны все потерянные во время самой ужасной битвы божеств души. Говорят, что сама Юрун скидывала туда тех, кто, по ее мнению, был заблудшим, неверующим и не поклоняющимся ей. Меня передергивает от мысли о том, какой жестокой была Юрун и ее последователи. И один из них особенно – мой дядя. Бруно.

Сердце щемит от обжигающей боли и одиночества, которое, по всей видимости, никогда меня не покидало и вряд ли покинет. Поворачиваю голову навстречу западному ветру, который дует от горы Грарк. Вижу, как великан застыл в ожидании, когда оковы магии спадут.

– Ты, наверное, тоже одинок? – спрашиваю у него, понимая, как это абсурдно звучит.

Впервые за долгое время я рада, что одна. Рада, что нет поблизости звонких клинков. Что нет никого, кто пытался бы поднять мне настроение. Нет тех, кто разбивает тишину или пытается нарушить спокойствие какой-то внезапной шуткой или репликой, но… Если сравнивать то, что меня окружало в последнее время, и то, чем я довольствуюсь сейчас, то становится грустно. Горечь одиночества давно прожгла меня насквозь, и вполне возможно, что мне лучше существовать в этом мире одной, чем иметь верных друзей и подвергать их опасности.

Когда ты одна – то и цена твоей жизни ложится лишь на твои плечи. А когда у тебя столько верных друзей, шантажировать становится проще и легче. Поэтому, вполне возможно, Раум имел столько знакомых, но… никогда не был кому-то предан, как мне. Я обрекла его на эти муки. Если бы Раум не был так привязан ко мне, то, скорее всего, ту самую смертельную стрелу приняла бы на себя я, а не он. Или, быть может, все обернулось бы куда более позитивно, и нам бы всем удалось сохранить свои жизни, но… Что суждено, того не изменить.

С грустью смотрю на гору Грарк, которая из-за долгого пребывания около воды покрылась трещинами. Птицы свили на ее уступах гнезда, а где-то стали отваливаться куски камня. Ветер становится злее, и я кутаюсь в темную мантию, которая плохо сохраняет тепло. Закрываю глаза и опускаюсь на колени. Студеный песок, который еще не успел высохнуть после прилива, холодит колени, но мне все равно. Тут тихо и спокойно. А об этом я мечтала давно. Едва слышимый крик чаек где-то справа от меня не мешает, а даже расслабляет.

Я ищу глубоко внутри себя свою силу, свой источник магии, к которому так давно не возвращалась. И к моему удивлению, я быстро отключаюсь, погружаясь в мысли.

Тут темно. Тепло. И пахнет вкусной выпечкой. Я не слышу ничего, кроме шипения раскаленного масла и звука чугунной сковороды, ударяющейся о металлический блин, под которым в печке разожжен огонь. По крайней мере, мне так кажется. И даже пускай это будит мое возбужденное воображение, все равно я чувствую, как мне становится легче.

– Я ждала тебя, – говорит знакомый голос образа моей магии, молниеносной лисицы. Но я не вижу ничего, кроме тьмы. Быть может, это и лучше…

– Прости, – машинально отвечаю ей.

– Тебе не за что извиняться, – говорит она. – У тебя были на это веские причины.

Я ничего не отвечаю, стараясь понять, где сейчас нахожусь.

– Зачем ты ко мне пожаловала?

– Я не знаю, – признаюсь я и ощущаю, как расслабляются мои мысли. – Я не знаю, куда бы могла еще за спокойствием…

– Я всегда рада тебя видеть. – В голосе образа моей магии слышится нотка доброты. – У тебя было много времени, чтобы решать проблемы самой. Но нет ничего зазорного в том, чтобы попросить помощи у тех, кто мудрее и старше тебя.

– Как ты можешь быть старше меня, если ты родилась именно тогда, когда родилась я?

– Вопрос с подвохом, – слышится едва заметный смешок, а после тьма резко спадает. Словно занавес падает под гнетом невидимой силы на карниз. Передо мной сидит молниеносная лиса. От яркого света, который охватывает ту в ореол, щиплет глаза. Я делаю осторожный шаг вперед и слышу, как под ногами плещется вода. Замечаю, что теперь весь пол в воде, словно только что прошел дождь.

– Но ты пришла не за тем, чтобы выяснять, кто из нас мудрее и умнее, – отвечает она. – Ты пришла, чтобы попросить меня унять твою боль в сердце.

– Наверное. – Вновь откровение, слетевшее с моих уст, жалит сильней, чем укус пчелы. Лисица распушила свой хвост, и я вижу, что ранее, когда в тот раз я впервые оказалась у ядра своей магии, у нее был один хвост, а теперь… их десять.

– Ты пробудила в себе свою магию, – опережает меня с ответом лиса. – Ты сильнее, чем тебе кажется, Аврора.

– Нет, – отрицательно качаю головой. – Я не сильная… Я лишь делаю вид, что сильнее всех. Что я могу выдержать все, что бы ни встретилось на моем пути… Но это не так.

Я делаю еще один шаг навстречу лисе, а после усаживаюсь рядом с ней, скрестив ноги.

– Почему ты думаешь, что ты не сильная?

– Потому что все, что я умею делать, это жить в тени своей жизни. Жить так, чтобы подчиняться всем, но не себе самой. Я боюсь будущего и при каждой возможности бегу прочь…

– Нет. – Мягкий голос лисы по-прежнему не внушает мне доверия. – Ты не слаба, Аврора. Но видимо, раз ты сама пришла ко мне, чтобы найти ответы на волнующие тебя вопросы, тогда я могу тебе показать настоящую Аврору.

Я опускаю голову, зная, что лиса просто хочет меня подбодрить. Однако она так же, как и я, не знает ответов на вопросы, которые сейчас больше всего волнуют меня. Замечаю ее тонкую холодную лапу на своей руке и поднимаю голову. Лиса добавляет кратко и быстро:

– Узри, Аврора, свою силу!

И меня кто-то сильно толкает в спину. Водоворот миллиарда молний подхватывает меня и засасывает по спирали в самый чертог магии. Все происходит настолько быстро, что я не успеваю перевести дыхание. Я вижу себя, как упорно сражаюсь с отцом, будучи лет шести или семи. Как моя магия, словно медовые лучи, льется из рук. Отец уворачивается от каждого моего рывка рукой, а после ставит блок. Лица его по-прежнему я не вижу, но чувствую всеми клеточками тела даже сейчас, насколько я сильная. Мимолетное видение переходит в другое, когда я уже постарше. Отец