– В смысле, что никому из нас даже толком попрощаться с сеньором не позволят. Знаешь, какой Рамиро из Мадрида гроб привез? Жестяной ящик, запаянный, как консервная банка! Говорит, что в Медицинской Академии ему дали взглянуть на тело отца только через стекло, а затем покойного прямо там в железный сундук и запихали.

– Но зачем?

– Затем, что сеньора убила какая-то сильно заразная болезнь. Сначала якобы вообще собирались тело кремировать, но Рамиро не разрешил. А какая разница, посуди? Или прах хоронить, или железный сундук – все равно, разве это человеческие похороны? Эх, бедный несчастный сеньор Диего! Ладно, хоть долго не мучился.

– А я слышал, что сеньор от сердечного приступа скончался… – озадаченно произнес Сото, глядя на свой пустой стакан.

– Теперь всякое будут болтать, – ответил Пипо, перехватив взгляд гостя и наливая ему очередную символическую порцию. – Чем известнее человек, тем больше вокруг его смерти ходит кривотолков. Я тебе пересказываю лишь то, что нам Рамиро сообщил. Ему-то на кой черт врать?..

Сото просидел у Криворукого недолго и на предложение заночевать ответил вежливым отказом. Если вдруг кто-то случайно узнает утром выходящего из дома Пипо преступника, гостеприимному хозяину не поздоровится, и его кривые руки очень быстро выправят в нужную сторону.

– Сделай мне последнее одолжение, – попросил Мара, когда Криворукий отправился проводить его до порога. – Сеньор выделял мне лимит бензина на месяц, и в моем гараже еще должна остаться одна полная канистра. Сможешь незаметно вынести ее за ворота, когда будешь на смене? При случае обязательно сочтемся.

– Не знаю… – замялся Пипо, опустив глаза и почесав затылок. – Дисциплина сейчас, конечно, не та, что при тебе, но все равно, если поймают… Завтра ночью попробую. Но обещать не буду.

– Спасибо. Удачи тебе и твоей семье.

– Куда ты теперь?

– Понятия не имею. Но прежде, чем убраться отсюда, хотелось бы еще с одним человеком поговорить.

Эта идея пришла к Сото несколько минут назад, но осуществить ее являлось не так-то легко. Человек, с которым он хотел составить беседу, в отличие от Криворукого Пипо не был таким гостеприимным.

Но шанс разговорить его все-таки имелся…

Записка, которую сеньор написал перед арестом, была давно уничтожена, но Сото помнил ее текст наизусть. Внимательно изучая в молодости свои книги, теперь уже потерянные навсегда, он научился запоминать нужный ему отрывок текста практически с первого прочтения. Письмо сеньора было прочитано тирадором неоднократно и потому отложилось в его памяти на всю оставшуюся жизнь.

Распитое с Криворуким Пипо агуардиенте не позволяло трезво обдумать странные новости из поместья. В сумбуре мыслей Мара мелькали обрывки событий последнего времени: встречи, злоключения, незнакомые лица и многое другое. В том числе и это письмо. Точнее, лишь одна строка из него:

«Похоже, кто-то из нашего епископата донес на меня, иначе эти крысы из Корпуса никогда не осмелились бы на такое…»

Сеньор догадывался, кто инициировал против него дело. И он счел нужным сообщить о своей догадке старшему тирадору. Не стоит гадать, зачем он так поступил – главное, у Сото есть зацепка, с которой можно начать выяснение обстоятельств смерти сеньора, а также почему он лежит в закрытом гробу. Либо он скончался несколько дней назад и по какой-то причине его тело продержали в магистрате, пока оно не начало разлагаться; либо дознание, которого опасался сеньор, было настолько жестоким, что на его лице имеются увечья, либо…

Либо его тело в гробу отсутствует!

А причина, по которой магистрат не выдал тело, может быть только одна!..

Сото дождался очередного порыва ветра и медленно втянул ноздрями прохладный воздух. Проклятье, он всю сознательную жизнь пытался следовать воинскому кодексу чести предков, но так этому и не научился! Сото Мара слишком много думает. Он впадает в раздумья и начинает колебаться всегда, когда не имеет перед собой четкого приказа.

Как там у мудрых предков? «…Человек должен принимать решения в течении семи вдохов и выдохов… Если размышления длятся долго, результат будет плачевным…»

Сколько вдохов и выдохов уже совершил Мара за это утро?..

«В ситуации «или – или» без колебаний выбирай…»

Сото и этого не забыл. Он может выбрать смерть прямо сейчас, стоит лишь протянуть руку и взять меч. Но что даст его смерть?

Сеньор Диего был убит. Если не инквизиторы, то само нахождение в магистрате убило его. Причем не только убило, но и обесчестило, а за такие вещи положено мстить и по закону предков Мара, и по тем законам, каких придерживался сеньор.

Кто же будет мстить за него, если не верный слуга Сото? Рамиро? Инженер не мститель; он упадет в обморок при одной мысли о том, что ему придется перерезать человеку горло. Но как бы то ни было, все равно надо сказать Рамиро спасибо: он сделал все возможное, чтобы нахождение его отца в магистрате осталось в тайне. Он сохранил честь всей фамилии ди Алмейдо.

Сото Мара восстановит честь убитого сеньора.

Конечно, можно вернуться в Мадридский магистрат и постараться продолжить сорвавшуюся резню, но это будет опрометчивый поступок. За столь суровые злодеяния должны отвечать конкретные виновники, а не несколько угодивших под руку случайных Охотников. Возмездие Сото не станет слепым. В отличие от Фемиды, Немезида не носит на глазах повязки, может быть, поэтому ее суд нередко выходит гораздо справедливей?

Записка покойного сеньора подсказывала, где отыскать по крайней мере одного виновника его смерти – в Сарагосском епископате.

И Сото отыщет этого негодяя, какую бы высокую должность он ни занимал…

История о железном гробе оказалась правдивой. Сото лично убедился в этом, поскольку отважился присутствовать на похоронах. Само собой, что ни к церкви, ни к могиле он во время похорон не приближался. Беглый преступник и неудавшийся самоубийца, а ныне убежденный мститель затаился между гранитных памятников на кладбище и издали пронаблюдал, как Сарагосский епископ отслужил литургию, после чего тяжелый гроб осторожно опустили в могилу. Гроб был накрыт покрывалом и украшен венками, и с позиции Мара было совершенно непонятно, из чего он сделан. Но когда по крышке гроба гулко загремели комья земли – загремели так, словно падали не на гроб, а на капот автомобиля – слова Пипо Криворукого подтвердились.

Сото упорно ждал, пока от могилы сеньора разойдутся скорбящие. Очень много горожан Сарагосы пришло проститься со старейшим и почетным жителем города. Мара раньше не подозревал, что у дона Диего ди Алмейдо имелось в округе столько друзей и знакомых. Епископат явился почти в полном составе, кое-кто из служащих даже плакал. Церемония прощания растянулась на два часа…

Сото Мара приблизился к могиле сеньора последним, когда на кладбище уже не осталось ни одного скорбящего. Бывший старший тирадор покойного дона не принес с собой цветов, и глаза его оставались совершенно сухими. Он просто постоял несколько минут у огромной цветочной горы, какую представляла из себя свежая могила, затем наклонился, словно поправил венок, и удалился…