теперь я делаю для него, что могу. Кроме того, что развалилось несколько лет назад. Этого я сделать не в состоянии.

Разумеется, нет. И все же, как это все далеко от двух жизнерадостных, цивилизованных взрослых, каковыми мне представлялись Карл и его бывшая жена, якобы распростившиеся со своим браком без малейшего сожаления.

Наступила тишина, как будто свинцовый груз каждого неудачного брака опустился на меня и Карла. Потому что вот он здесь, как раз отпускает мою руку. И я здесь, тупо смотрю в окно фургона. Мерфи, который стал причиной более раннего и более мелкого спора, давно забыт и спокойно спит, положив морду на неподвижное колесо коляски, положившей начало новому противостоянию.

Я чувствую себя опустошенной, никак не могу себе представить, что всего полчаса назад я лежала на сиденье машины в объятиях Карла и его губы шептали мне в ухо, что он меня любит. С того момента все между нами пошло наперекосяк. Хуже всего, что даже сейчас я не в состоянии объяснить себе, что конкретно он сделал, что оказалось настолько безнадежно неправильным. В смысле, в чем я его обвиняю? В том, что он приставал ко мне в машине, где полно вещей, повествующих о его тайной жизни? Разумеется, если бы Карл меня обманывал, он бы сумел вести себя значительно умнее.

— Дана… — На это раз, когда он снова берет мою руку, я позволяю себе сжать в ответ его пальцы. Если ты хочешь меня о чем-то спросить, валяй, спрашивай, договорились? Потому что мне представляется, что каким-то чудом нам с тобой удалось наткнуться на нечто совершенно великолепное. И я не хочу этого терять. По крайней мере, не узнав сначала, в чем дело.

За окном, как раз с моей стороны, взлетает вверх вспугнутая стайка птиц — без всякого предупреждения, без видимой причины, просто поднимается резко вверх из стерни. Как дробь из дула ружья.

— Ты заметил этих птиц? Правда, они похожи на дробь…

— Дана, ответь мне.

Когда я, наконец, поворачиваюсь к нему, я с удивлением вижу в его глазах слезы, настоящие слезы, отчего глаза кажутся скорее зелеными, чем светло-коричневыми.

— Я тоже тебя люблю, — говорю я и наклоняюсь, чтобы поцеловать его.

Разумеется, я вовсе не собиралась этого делать в данную минуту. И говорить ему эти слова в ближайшем будущем я тоже не собиралась. И все же… почему я должна скрывать, что люблю его? Как будто это с самого начала — тайна для нас обоих.

— В самом деле? Должен признаться, тебе потребовалось много времени, чтобы решиться это сказать.

Уже темнеет, внезапно в машине становится прохладно, и я обнимаю себя руками, чтобы согреться.

— Что ты хотел сделать? Держать меня здесь, в середине неизвестно чего, пока я не замерзну до смерти, сломаюсь и признаюсь, что люблю тебя? В этом смысл нашей сегодняшней экскурсии?

— Это все сопутствующие обстоятельства. На самом деле я затеял эту экскурсию, чтобы научить тебя водить.

— Шутить изволишь? — Это выражение я не употребляла, наверное, лет тридцать. Но это показатель того, насколько я удивилась, что не нашла лучшего ответа, чем полузабытое выражение из далекой молодости.

— Научить. Тебя. Водить машину. Разве ты мне не говорила, что никогда не пыталась научиться?

— Возможно, но я также не припоминаю, чтобы я выражала желание научиться. У меня есть велосипед, в городе мне больше ничего и не нужно. Наверняка я тебе это говорила.

— Я просто счел само собой разумеющимся, что этот твой тяни-толкай всего лишь… забота об охране природы. И вот мы сегодня здесь, вокруг никого, условия оптимальные, по крайней мере, пока не стемнеет. Именно поэтому мне пришло в голову…

— Пришло ему в голову! Ты только что сказал мне, что урок вождения является настоящей целью этой поездки, а вовсе не секс на переднем сиденье, это все притворство.

Карл ухмыляется.

— Совершенно точно. Мне все это дико поперек. Но согласись, я здорово сыграл, сжал зубы, еле дождался, когда все закончится, так ведь? Теперь же мы можем перейти к приятной части поездки. — Несмотря на его ерничанье, я видела, что он вполне серьезен.

— Карл, но почему все помешались на машинах? У тебя, что, акции «Дженерал Моторз»?

— Нет, солнышко. У меня твои акции. Ты будешь в большей безопасности за рулем, чем на велосипеде.

С одной стороны, меня трогает его забота о моем благополучии. С другой стороны, в его тоне есть отзвук ответственности, который мне не нравится. Как будто я еще одна иждивенка, о которой он забыл упомянуть.

— Послушай, если бы я в самом деле захотела научиться водить машину… А, чего там, я выросла в прериях, не стоит об этом забывать. Кстати, там все получают права в шестнадцать лет.

То есть все, кроме меня. Если говорить правду, то это небритое фермерское поле, тянущееся во всех направлениях, слишком ярко напомнило мне плоский кусок пастбища, растрескавшийся, как старая тарелка, где отец по очереди учил своих детей водить машину. Сначала мою старшую сестру. Затем моего брата-близнеца Пола и меня. Ну нет, не меня! Потому что я нарушила семейный распорядок, отказавшись учиться. Что-то в этом деле отталкивало меня. Возможно, я подозревала, что та свобода, которую дает машина на больших пространствах, на самом деле дутая, потому что там везде пусто. Или же я просто искала еще один, новый способ позлить нашу семейку.

— Вот что я тебе скажу, — продолжал настаивать Карл. — От тебя всего-то и требуется скользнуть сюда, за руль, и позволить мне вкратце объяснить, что мне нужно. Все невероятно просто, можешь мне поверить.

Даже странно, что он никак не может отказаться от своей идеи. Для него это так же трудно, как и мне не сопротивляться и позволить относиться к себе так, будто я в какой-то мере от него завишу.

— Послушай, что скажу тебе я: когда мы сюда приедем в следующий раз, займись со мной любовью так, как ты это делал сегодня, и обещаю тебе, я скользну на водительское сидение. Ну, как?

Карл, похоже, начинает сдаваться.

— Ты ставишь довольно жесткие условия.

— Хоть что-то я могу поставить?

— Ладно. — Он вздохнул. — В следующий раз. Держи слово.

— Нет, это я держу тебя. Прямо сейчас. Прямо здесь. Ты… не заметил?

— Не могу сказать, что это не привлекло мое внимание. — Он подвинулся ближе и прижался губами к моей шее. — Ты готова на все, лишь бы сменить тему, так?

— Для меня это главная тема.

Когда мы наконец отпустили друг друга, то увидели, что на окружающий пейзаж уже опустилась