Глаза Мхиби сузились.

– Тогда, Воевода, лучше прикажи ему убить меня вместе с дочерью.

Широкий, плоский лоб Каладана Бруда покрылся глубокими морщинами, когда он хмуро посмотрел на рхиви.

– Я ведь тебя помню. Ты из племён, которые воевали с нами на севере. Юная, пламенная, красивая. Видеть тебя такой – видеть, что с тобой сделал этот ребёнок, – мне больно, женщина.

– Мне больнее, уж поверь, Воевода, но я принимаю это…

– Твоя дочь убивает тебя – почему?

Мхиби посмотрела на Корлат. На лице тисте анди застыло отстранённое выражение. В шатре стояла удушающая жара, воздух был влажным и затхлым. Через некоторое время старуха вновь перевела взгляд на Каладана Бруда.

– Серебряная Лиса – порождение Телланна, Пути т’лан имассов, Воевода. Они ей родня, но не могут её выкормить, ибо сами – нежить, а дитя их – из плоти и крови. Рваная Снасть мертва. Как и Ночная Стужа. Родство – важнее, чем ты можешь подумать. Кровные узы – паутина, по которой движутся наши жизни – от младенчества в детство, а из детства к взрослению. Без этой жизненной силы человек истает, умрёт. Одиночество – болезнь, Воевода, не только духовно, но и физически. Я – паутина моей дочери, и в этом я одинока…

Бруд качал головой.

– Твои слова не объясняют её… нетерпения, Мхиби. Она утверждает, что будет командовать т’лан имассами. Говорит, они услышали призыв. Разве это не означает, что легионы нежити уже признали и приняли её?

Заговорила Корлат:

– Воевода, ты считаешь, будто Серебряная Лиса стремится ускорить свой рост, чтобы утвердить свою власть, когда встретится лицом к лицу с т’лан имассами? Легионы нежити отвергнут призывателя-ребёнка – так ты считаешь?

– Я пытаюсь понять, зачем она делает это со своей матерью, Корлат, – с болью в голосе ответил Бруд.

– Возможно, ты прав, Воевода, – сказала Мхиби. – Кости и плоть могут удержать лишь ограниченную силу – всегда есть предел. У таких созданий, как ты и Аномандр Рейк – и ты тоже, Корлат, – у вас есть столетия прожитой жизни, необходимые, чтобы сдержать могущество. У Серебряной Лисы – нет, точнее, воспоминания говорят ей, что есть, но детское тело отвергает подобную память. Огромная власть ожидает её, и чтобы её обрести, она должна стать взрослой женщиной – но даже тогда…

– Восхождение рождается опытом, – сказала Корлат. – Любопытное замечание, Мхиби.

– И опыт… закаляет, – кивнула рхиви.

– Вот чего боится Каллор, – пророкотал Бруд, поднимаясь из кресла с беспокойным вздохом. – Незакалённой мощи.

– Возможно, – тихонько проговорила Корлат, – это сам Каллор – причина нетерпения девочки: она желает стать женщиной, чтобы избавиться от страхов.

– Сомневаюсь, что такая ирония его бы позабавила, – пробормотал Воевода. – Избавиться, говоришь? Если подумать, скорее всего, она знает, что рано или поздно должна будет защищаться…

– Тайна связывает их двоих, – прошептала Корлат.

Наступило молчание. Все понимали, что это правда, и всех она тревожила. Одна из душ Серебряной Лисы уже сталкивалась с Каллором в прошлом. Рваная Снасть, Беллурдан или Ночная Стужа.

Через некоторое время Бруд откашлялся.

– Опыт жизни… он ведь есть у девочки, так, Мхиби? Три малазанских чародея…

Мхиби устало улыбнулась.

– Теломен, две женщины и я – один отец и три невольных матери одного ребёнка. Присутствие отца столь слабо, что я даже начала подозревать, будто он сохранился лишь в памяти Ночной Стужи. Что до двух женщин, я пытаюсь выяснить, кем они были, и то, что я смогла разузнать – о Рваной Снасти, – меня утешает.

– А о Ночной Стуже? – спросила Корлат.

Бруд вмешался:

– Разве не Рейк убил её под Крепью?

– Нет, Ночную Стужу ударил в спину – предал – Высший маг Тайшренн, – ответила тисте анди. – Нам сообщили, – сухо добавила она, – что Тайшренн бежал обратно к Императрице. – Корлат вновь обратилась к Мхиби: – Что ты узнала о ней?

– Я замечала, – неохотно ответила рхиви, – пятна тьмы внутри Серебряной Лисы, которые, видимо, принадлежат Ночной Стуже. Кипящий гнев, жажда отмщения – возможно, против Тайшренна. В какой-то миг, наверное, скоро, между Рваной Снастью и Ночной Стужей произойдёт столкновение – победительница будет главной силой в натуре моей дочери.

Полдюжины вздохов Бруд молчал, затем сказал:

– Чем мы можем помочь этой Рваной Снасти?

– Малазанцы пытаются сделать то же самое, Воевода. Многое зависит от успеха их усилий. Мы должны положиться на них. На Скворца и на капитана Парана – того, что был возлюбленным Рваной Снасти.

– Я говорила со Скворцом, – заявила Корлат. – Этот человек обладает нерушимой силой характера, Воевода. Он благородный человек.

– В этих словах я слышу голос твоего сердца, – заметил Бруд.

Корлат пожала плечами.

– Тем меньше причин сомневаться во мне, Каладан. В этих вопросах я не отличаюсь беспечностью.

Воевода хмыкнул.

– Дальше идти по этой тропе я не смею, – сухо сказал он. – Мхиби, держись поближе к дочери. Если увидишь, что дух Ночной Стужи поднимается, а Рваной Снасти – слабеет, немедленно сообщи мне.

И если я подчинюсь, тем самым обреку свою дочь на смерть.

– Я, – продолжил Бруд, не сводя с рхиви взгляда узких глаз, – ещё не принял окончательного решения. Такое событие может подтолкнуть меня напрямую вмешаться в попытки малазанцев поддержать Рваную Снасть.

Мхиби вскинула брови.

– Как именно, Воевода?

– Положись на меня, – ответил Бруд.

Рхиви вздохнула, затем кивнула.

– Хорошо, я сообщу тебе.

Полог шатра дрогнул, и вошёл Хурлокель, знаменосец Бруда.

– Воевода, – сказал он, – посольство Даруджистана приближается к лагерю.

– Ну, тогда пойдём, поприветствуем их.

С самого прибытия кучер в глубоком капюшоне будто уснул. Дверцы огромного резного экипажа распахнулись, показалась нога в небесно-голубой туфле. Перед экипажем, запряжённым шестью лошадьми в украшенной драгоценными камнями сбруе, полукругом выстроились представители союзных армий: Дуджек, Скворец, Вывих и капитан Паран слева, а Каладан Бруд, Каллор, Корлат, Серебряная Лиса и Мхиби – справа.

Рхиви измучили события прошлой ночи, а тяжёлый разговор с Брудом только усилил изнеможение – молчать под градом суровых вопросов Воеводы было тяжело, но, как она думала, необходимо. Встреча её дочери с Параном прошла куда более натянуто и непросто, чем Мхиби описывала Бруду. И прошедшие часы отнюдь не сделали положение менее неудобным. Хуже того, эта встреча, кажется, пробудила что-то в Серебряной Лисе – девочка вычерпала у Мхиби много сил с того момента, тянула год за годом угасающую жизнь матери. Кто стоит за этой отчаянной жаждой к моей жизненной силе – Рваная Снасть? Или Ночная Стужа?