Время лечит любые раны; это азбука. Видишь ли, для того и есть океаны, чтобы в них топить корабли. На душе, что ты с ней ни делай, Долго кошкам еще скрести… Так прощай, мой кораблик белый. Не грусти.

Женщина, которой посвящают стихи, должна такому образу соответствовать. Но попробуй сочетать в себе романтику белого кораблика и сухую прозу цифр. А может, и не создавать этот образ, а просто жить, выйдя на свет из своих четырех стен? Может, на взгляд кого-то, это и не очень сочетаемо, но Марина больше не собирается ни на кого оглядываться. Она еще и сама стихи начнет писать!.. Шутка!

На днях она поймала на себе изучающий взгляд сына. Девятилетний ребенок смотрел на нее чуть ли не по-мужски.

— Мама, ты похожа на девочку.

Марина невольно одернула короткие шортики — теперь дома она принципиально не носила халатов.

— Надеюсь, на красивую девочку?

— Красивую, — согласился Юрка, отчего-то тяжело вздыхая.

Наверное, он грустил по той прежней «матери в халате», которая принадлежала только ему. Что поделаешь, и сын, как маленький мужчина, был непосредственно-эгоистичен. Мать ему нравилась всякая. Даже располневшая и старообразная.

Ой, что-то она размечталась. Еще немного, и на работу опоздает. Марина ездила к офису фирмы в маршрутке. Изредка ее подвозил Гарик, хотя она всячески этому сопротивлялась.

— Зачем нам лишние разговоры!

— На всякий чих не наздравствуешься! — не соглашался Гарик.

Но Марина еще не была настолько уверена в себе, чтобы не обращать внимания на мнение окружающих. И ей не хотелось создавать у коллег по работе мнение о себе как о женщине, с которой спит директор. Ну и пусть она дурочка, но лучше не рисковать!

— Я здесь директор! — сердился Гарик. — Я! Как и соучредитель.

— Ты, — соглашалась Марина. — Если ты такой широкий, плати мне за дорогу, ты можешь ввести такую статью расхода.

— Платить за твою маршрутку? Еще чего! — ворчал он.

— Скупердяй! — шутливо бранилась Марина.

Хочется ему кого-нибудь возить, вон пусть лучше Вику подвозит — кажется, они теперь встречаются. Хотя для нее почему-то делают вид, что встречи у них в основном случайные.

Перед уходом Марина, как всегда, зашла в комнату сына. Его подушка опять валялась на полу, да и сам Юрка наполовину со своей кушетки свесился. Летает во сне, потому и падает. Для него в свое время они с Михаилом купили этот палас с длинным ворсом, чтобы не сильно ударялся об пол. И кушетку возможно низкую…

Летай, сынок, летай! А маме пора на работу. Завтрак для Юрки на столе прикрыт салфеткой. Поест, помчится в свой клуб с прозаическим названием «Натуралист».

Клуб работает в летние месяцы на территории школы. Посещают его юные ботаники. Сын вначале сходил, как он сам сказал, для интереса, а потом пристрастился к собиранию гербариев. И слушал нескончаемые истории о травах, которые участвовали в развитии человечества, в поддержании его здоровья, а то и спасении, после чего благодарные люди увековечивали очередной подвиг какой-нибудь прежде скромной травки…

Какая-то учительница этим всем руководила, по-хорошему одержимая. Может, потому что молодая? Бессребреница? Или есть еще в стране учителя, которые вот так бескорыстно отдают детям свое свободное время?

Странно, что Марина удивляется тому, на что прежде не обращала внимания…

Сентиментальная стала. Как молоденькая девушка, постигающая азы жизни. Только не поздновато ли?

Как бы то ни было, но Марина не только сама изменилась, но и по-другому начала ощущать жизнь. Нюх обострился, точно у гончей. Глаза зорче стали. Горизонт расширился. Небо выше поднялось…

Вчера вечером приходил Михаил. Марина сделала вид, что не замечает его удивления при взгляде на ее макияж, на домашнюю одежду. Макияж она попросту не успела смыть. Задержалась на работе, а накануне пообещала приготовить столь любимые Юркой сырники. Успела только душ принять, и к плите. За своим телом она теперь следила дотошно.

Подумать только, читала Марина во взгляде покойного мужа — это она его так про себя называла, — его жена — он отчего-то упорно называл ее женой, живя при этом с другой женщиной, — была на кухне в платье-рубашке! Для рубашки — длинном, а для платья — несколько коротковатом. Он так уставился на ноги Марины, словно впервые их увидел. Одно слово — кобелино!

Покосился на букет, понял, что цветы не из дешевых. Ей теперь часто дарили цветы. Пока лишь клиенты фирмы. А этот, как она думала, последний, оставался от Тимофея.

Мужем Михаил был плохим, но зато хорошим отцом. Он отыскал в клубе сына, повез в магазин. Купил все, что нужно к школе.

— Будешь с нами ужинать? — спросила его Марина и удивилась, как неожиданно охотно он согласился:

— Буду.

Даже не спросил, как обычно, что она приготовила. Не кормит его «тетя Таня», что ли? Он и вправду здорово похудел. Видимо, ночами приходится усиленно работать.

Она теперь ощущала себя очень опытной в вопросах секса, хотя после Тимофея у нее никого больше не было.

— А тебе идет этот рыжий цвет. На его фоне глаза у тебя такие яркие…

— Спасибо за комплимент, — дежурно улыбнулась она.

Сели за стол втроем, как когда-то давно.

— Папа, ты пришел насовсем? — спросил Юрка.

Михаил вопросительно и со странной надеждой посмотрел на Марину. Интересный расклад! Когда уходил, он не спрашивал у нее разрешения, а сейчас — как побитый пес!

— У папы теперь другая семья, сынок! — улыбнулась она. — И скоро у него будет еще один сынок, только совсем маленький.

— Мой брат? — оживился Юрка.

— По отцу, — уточнила Марина.

— Что ты несешь! — возмутился Михаил. — Какой такой сынок? Хоть бы ребенка постеснялась.

— Это тебе надо стесняться, — жестко сказала она. — Тебя тетя Таня заждалась, а ты сидишь тут как ни в чем не бывало.

— Спасибо,