Из центра города доносился гул пожара, мелькали сполохи проблесковых маячков пожарных машин, кричали люди. Вероятно, один из голосов принадлежал Мейкону. От толпы перед домом отделилась женщина с ребенком на руках:

– Пожалуйста, вы должны что-то сделать.

– Господи, да входите же скорее! – воскликнула Долорес.

– Нет, не вы, – покачала головой женщина, – нам не нужно докторов, нам нужна та девочка. Эйва.

– Эйва ничем не может вам помочь, – сказала Бренда, подходя к двери. – В доме есть врач и медсестра, которые исполнят свой долг. Входите.

– Да-да, – закивала Долорес, – вашему мальчику требуется медицинская помощь.

– А я хочу, чтобы ему помогла Эйва! – закричала женщина. – Чтобы она его излечила. Она единственная, кто сможет.

– Эйва не в состоянии помочь всем, – попыталась урезонить людей Бренда, отчетливо понимая, что они ее не послушают.

– Пусть она поможет моему сыну!

– Мы отправим его в госпиталь, и как можно скорее, – ответила Долорес. – Мой муж сделает все, что только в его силах.

– Не хочу я ни в какой госпиталь! Я хочу, чтобы моему ребенку помогли!

– Эйва не может ему помочь, – повторила Бренда.

– А вы кто такая, чтобы за нее решать? – Из толпы выдвинулся мужчина и встал рядом с женщиной, державшей ребенка. – Какое право вы имеете нам указывать?

– Уймись лучше, – предложила ему Бренда.

– Нам требуется помощь! – завопил кто-то. – Она обязана помочь.

– Сейчас мы все уладим, – над толпой загремел голос Преподобного Брауна.

Люди на лужайке расступились, давая ему дорогу. Появление проповедника несколько отрезвило их, даже испугало, но спокойствие продлилось недолго, почти сразу же вновь вспыхнула свара. Мужчина, стоявший впереди, рванул мимо Бренды и Долорес в дом, вопя:

– Где она? Где?

– Убирайся к черту отсюда! – крикнула в ответ Бренда, бросившись вдогонку за нарушителем, который уже бегал от комнаты к комнате, открывая двери и выкрикивая имя Эйвы. – Вам всем окажут необходимую помощь, но девочка тут ни при чем! – Бренда встала у подножия лестницы, преградив путь, твердая, как скала.

Обыскав первый этаж, мужчина задумчиво уставился на нее.

– Она наверху, – наконец сообразил он что к чему.

– И черта с два ты туда пройдешь! – рявкнула Бренда, воинственно сжимая кулаки.

– Прекратите немедленно! – всплеснула руками Долорес; всегда слабонервная, в подобной ситуации она и вовсе потеряла душевное равновесие. – Мы с мужем о вас позаботимся, а если это будет вне нашей компетенции, сделаем все, чтобы вы поскорее оказались в больнице.

Бренда и нарушитель продолжали сверлить друг друга глазами. Мужчина наступал на пожилую женщину. Бренда была высока, но он был выше и смотрел злыми глазами.

– Убирайся с дороги, – прорычал он.

– Тебе придется меня убить. А даже Господь Всемогущий не сумел пока этого сделать.

Томительно тянулись секунды. Мужчина не собирался отступать, в упор глядя на рыжеволосую фурию. Но Бренда стояла недвижимо, словно окрестные горы, и он дрогнул. Развернувшись, мужчина быстро покинул дом. Бренда тяжело опустилась на ступеньку. В двери начали входить пострадавшие, и Долорес с доктором Арнольдом взялись за дело.

Бренда решила, что будет защищать детей, чего бы ей это ни стоило. Однако когда она отправилась наверх, то обнаружила, что комнаты пусты. Эйва с Уошем были уже мили за полторы от дома. Выпрыгнув в окно, они прошмыгнули в щель между домами и исчезли в ночном безмолвии.

В тот день они проснулись еще до рассвета. Мать приготовила завтрак, хотя завтракать было слишком рано. Глаза у Эйвы слипались, но в воздухе плыли такие уютные ароматы какао и свежих оладий, слышалось тихое бормотание телевизора в гостиной.

– Скоро рассвет? – спросила Эйва.

– Примерно через час, – ответила Хизер. – Но надо поторопиться, нам еще на гору лезть. Так что давай не мешкай с завтраком.

Наскоро подзаправившись и распространяя вокруг себя запах кленового сиропа, они вышли из дома в прохладную темноту. Поскрипывали сверчки, ветер совершенно стих, казалось, можно различить, как стучат по листьям капли росы, словно бы деревья выстукивали земле какие-то вопросы.

Шли молча. Хизер захватила небольшой фонарик и светила им под ноги, хотя они давно уже знали эту дорогу наизусть. Эйва держала мать за руку, роса намочила ей штанины и ботинки. Ей нравился запах травы и глинистой почвы, делавшийся все слабее по мере того, как они поднимались в гору.

Повернув к востоку, Хизер привела дочь на небольшую поляну с каменным валуном, с которого открывался вид на весь горный хребет: бархатную ленту чернильного цвета, протянувшуюся под безлунным предутренним небом.

– Присядем, – сказала Хизер и опустилась на каменную плиту, скрестив ноги и глядя на восток. Сунула руки в карманы просторной куртки и принялась ждать.

– Долго еще? – спросила Эйва, присаживаясь рядом с матерью.

Камень был холодным и влажным. Она поняла, что запомнит его на всю жизнь.

– Уже совсем скоро. Смотри! – Хизер махнула рукой на восток, где темнота стремительно, как показалось Эйве, отступала, и звезды начали бледнеть.

– Погоди, смотри сквозь это. – Хизер вытащила из кармана осколок темного стекла.

– Зачем?

– Иначе глазки испортишь. Это ведь солнце, малыш.

На востоке вспыхнул огонь. За деревьями разгорался ослепительный факел, быстро превращаясь в колонну света. Свет этот набухал, раздувался и вскоре стал совершенно круглым. Посмотрев на мать, глядящую сквозь закопченное стекло, Эйва поступила так же.

– Почему, когда я смотрю сквозь стеклышко, солнышко становится меньше? – спросила она.

– Потому что так и должно выглядеть солнце с большого расстояния.

Эйва убрала стекло. Солнце тут же сделалось огромным, пылающим огненным шаром, от него стало больно глазам. Но стоило поднести к глазам стекло, оно снова превратилось в десятицентовую монетку.

– Настоящее чудо, – прошептала Эйва.

Некоторое время они следили за тем, как солнце рассеивало мрак на горизонте. Затем надвинулась лунная тень, «отъев» от светила добрую треть. Эйву так и подмывало глянуть на затмение невооруженным глазом, ей все казалось, что из-за этого закопченного стекла что-то теряется.

– Это взаправдашняя луна? – спросила она.

– Только ее тень, – пояснила Хизер.

– Она сейчас закроет солнышко?