они хотят для меня. Я подала документы в университеты, которые они считают подходящими, и выбрала курсы, которые, по их мнению, принесут мне пользу. Все это время я скрываю все, что делает меня счастливой, потому что боюсь их реакции, их разочарования.

Нуждаясь в чем-нибудь, в чем угодно, что помогло бы мне пережить предстоящую ночь, я оборачиваю полотенце вокруг тела и наматываю другое на волосы, и распахиваю дверь в надежде найти немного алкоголя. Я уверена, что видела, как Стелла прошлой ночью прятала оставшиеся сидры в глубине моего гардероба. Хотя я была изрядно пьяна. Это могло быть сном.

— Срань господня, — визжу я, мои руки взлетают к полотенцу, чтобы убедиться, что оно волшебным образом не упадет, когда его взгляд падает на него. — Господи, — тяжело дышу я, когда мое сердце выпрыгивает из груди при виде Алекса, сидящего на краю моей кровати, как будто ему здесь самое место.

Странное чувство дежавю захлестывает меня, когда я отрываю взгляд от его обеспокоенных глаз и направляюсь к своему гардеробу.

— Вот, — говорит он, очевидно, чувствуя, что мне нужно, когда поднимает бутылку розовой блестящей жидкости со своего бока.

— Что, черт возьми, это такое — алкоголь? — Спрашиваю я, забывая о мелких деталях. Мне было наплевать на цвет, блеск или вкус, главное, чтобы оно было крепковатым.

— Конечно. Подумал, что тебе это может понадобиться по ряду причин.

— Ты лучший, — говорю я, подходя и выхватывая бутылку у него из рук.

В его глазах вспыхивает боль от моих слов, и я тут же сожалею о них.

— Мне жаль, — шепчу я, мое сердце снова раскрывается.

Если бы на его месте мог быть он, то сейчас все было бы совсем по-другому.

Он избавляется от этого, и его обычное мальчишеское очарование возвращается в его глаза.

— Так в чем дело с твоим отцом и Нико? Какой-то переворот на сто восемьдесят.

— Очевидно, то, что на меня напали, заставило их пересмотреть свое отношение ко мне, позволив мне быть совершенно неспособной защитить себя. На них произвел впечатление мой девственный выстрел. — Я подмигиваю.

— Девственница — моя задница, — издевается он, заставляя мои щеки гореть.

Сосредоточившись на бутылке с блестками, я откручиваю крышку и отправляюсь на поиски стакана.

— Хочешь немного?

— Этого? — спрашивает он, с отвращением опуская глаза на бутылку. — Не-а.

— Это не заставит твой член сморщиться и превратиться во влагалище, я обещаю, — поддразниваю я.

— Я в этом не так уверен, — язвительно замечает он, когда я наливаю себе напиток и выпиваю половину, морщась от того, насколько он сладкий. — Так вкусно, да?

— Тебе действительно стоит попробовать, — говорю я, проводя языком по зубам, наполовину ожидая обнаружить прилипшие к ним крупинки сахара.

— Я в порядке, спасибо. — Его глаза отслеживают меня, когда я направляюсь к своим ящикам, чтобы достать нижнее белье. — Хочешь, я помогу выбрать? — предлагает он.

— С тобой что-то не так, — бормочу я сквозь улыбку.

— Может быть. Но я тебя подбодрил, верно?

— Я в порядке, — утверждаю я.

— Конечно. Такая же, как он.

У меня перехватывает дыхание при мысли о том, что он возвращается к своей жизни, как будто ничего не произошло. Как будто я и время, которое мы провели вместе, ничего не значили. Меньше, чем ничего.

— Он в беспорядке, Кэл.

Мои пальцы сжимаются на паре трусиков, которые я достала из ящика комода.

— Это для того, чтобы мне стало лучше или что-то вроде того? — шиплю я.

— Нет. Это должно заставить тебя понять, что уйти от тебя было не тем, чего он на самом деле хотел. Что вещи, которые, я могу только предположить, он сказал тебе вчера, не были правдой.

— Ну, он определенно звучал убедительно, — бормочу я.

— Калли, — вздыхает Алекс. — Он так увлечен тобой, но он в ужасе.

— Он не единственный. — Слова произносятся так тихо, что он никак не может их услышать. — Если он недостаточно храбр, чтобы быть честным, пытаться бороться за это, тогда я не заинтересована.

Я закрываю ящик с большей силой, чем необходимо, отчего бутылка и безделушки на крышке дребезжат.

Алекс молчит, пока я открываю свой гардероб и вытаскиваю одно из платьев, доставленных для меня этим утром, которые Джослин принесла для меня. Ни одно из них не является тем, что мама когда-либо выбрала бы для меня, но это немного более сдержанное, чем то, которое я приберегаю на завтрашний вечер. Я полагаю, мы должны приготовиться к этому. Кроме того, есть все шансы, что Деймон будет там, и я чувствую, что мне действительно нужно пустить в ход большие пушки, если я собираюсь встретиться с ним лицом к лицу и притвориться, что ничего не произошло.

— Это выбрала твоя мама? — Спрашивает Алекс, не сводя глаз с платья.

— Это? Нет. Стелла и Эмми выбрали его примерно через десять минут после того, как выбросили те, что мама оставила для меня, в мусорное ведро. Если бы двери были открыты, то я бы не пропустила мимо ушей, что они вынесли бы их во внутренний дворик и сожгли.

— Двери заперты? — спрашивает он, нахмурив брови.

— Да. Честно говоря, я не уверена, для того ли это, чтобы удержать меня внутри или итальянцев снаружи.

— Чтобы держать их подальше, — уверяет он меня.

— Я вернулась и была фактически заперта в клетке. С таким же успехом я могла бы просто остаться там, потому что это… — Я развожу руки в стороны, мгновенно сожалея об этом, когда мое полотенце ослабевает.

Мне едва удается поймать его, прежде чем я оголюсь перед ним.

— Иди одевайся, малышка Си.

Раздраженно я делаю, как он предлагает, потому что да, я стою здесь голая, прикрытая только полотенцем.

Я быстро натягиваю платье и не могу удержаться от улыбки, стоя перед зеркалом в полный рост, потому что оно сидит идеально.

Обычно я не любитель ходить без лифчика и демонстрировать такую большую грудь, но к черту все это. К тому же я сейчас чувствую себя не совсем в своей тарелке, так что маме придется смириться с этим.

Я останавливаюсь, направляясь к двери, задаваясь вопросом, действительно ли я чувствую себя собой, и робкая девушка из моего прошлого никогда не была настоящей мной.

Взъерошив рукой свои влажные темные волосы, я откидываю плечи назад.

— Срань господня, Кэл. Тебе, наверное, следовало оставаться в тени, — выпаливает Алекс, его подбородок чуть не касается пола, когда он смотрит на меня.

Платье длиной макси с очень глубоким вырезом спереди. Ткань опускается почти до моего пупка — от чего у моей мамы из ушей пойдет пар. Я не могу дождаться.

— Нет, Алекс. Не делай этого, — возражаю я, когда он достает свой телефон.

— Что? Несчастный придурок сидит дома и хандрит. Ему нужно это увидеть.

Подбегая,