Действуя и в качестве миссионера, и в качестве проповедника в францисканском коллегиуме в Санта-Крус, Сахагун активно побуждал индейцев рассказывать ему все, что им известно о древней истории их народа. Так возник его известный труд «Historia general de las cosas de Nueva Espata» («Всеобщая история Новой Испании»), представляющий собой обстоятельный протокол древних и недавних фактов. В этом труде видное место занимала астрономия. Индейцы весьма красочно описывали свой страх перед таинственными небесными явлениями:

В той же «Historia» рассказывается о «дымящихся звездах», предвещавших беды и несчастья; упоминаются в ней и метеоры, проносящиеся по небосводу, влача за собой огненный шлейф. Кроме «дымящихся звезд», индейцы упоминали и о загадочных «стреляющих светилах»:

То, что в древности было чистой астрономией, впоследствии превратилось в самую настоящую астрологию; разным небесным телам начали приписывать благоприятные или враждебные влияния. Собственно, если говорить об астрологических толкованиях, то здесь, видимо, был учтен опыт многовековых наблюдений. Ведь сами по себе звезды, мерцающие в небесах, не могут быть ни «благоприятными», ни «враждебными». Всему, что творилось высоко в небесах, не было никакого дела до судьбы, ожидавшей бедных индейцев! Поэтому я склонен полагать, что прапамять, эта древнейшая устная хроника, запечатленная в преданиях, сохранила некие конкретные ассоциации, связанные с теми или иными небесными светилами. Видимо, у древних майя — как, впрочем, и у древних греков и римлян — имелись некие весомые основания для того, чтобы считать Марс грозной, воинственной планетой.

Само собой разумеется, в «Historia» приведена и увертюра к появлению на небе первого солнца. В ней рассказывается, что боги разожгли огромный костер, в котором двое из них решили сгореть, чтобы принести себя самих в жертву восходу солнца ради того, чтобы этот восход солнца действительно наступил. Между тем другие боги внимательно вглядывались в небо, чтобы не пропустить восход солнца:

Да, ничего не скажешь, веселенькая компания с мрачными именами!

Здесь перед нами вновь предстает бог Кецалькоатль, уже знакомый нам «пернатый змей», Кукумац киче-майя, который у индейцев Юкатана известен под именем Кукулькан, — персонаж, играющий в преданиях множество самых разных ролей. Дело в том, что у ацтеков имя Кецалькоатль носили все правители, а в более ранние времена — и верховные жрецы. И, как показывают предания о Кецалькоатле/Кукулькане, возраст которых составляет как минимум полтысячелетия, речь здесь, по всей видимости, идет не об одном персонаже, а сразу о нескольких.

Первоначальный, так сказать, настоящий Кукулькан был «небесным змеем», «небесным чудищем», который «время от времени появлялся на Земле». Этот Кукулькан-прототип с самого начала был тесно связан с Ицам-ной, верховным богом неба майя, создателем письменности и календаря. Это был владыка небес, «живущий на облаках». Его обычно изображали древним стариком, тело которого было покрыто символами планет и астрономическими знаками; иногда он представал в виде двухголового дракона.

Драконы представляют собой излюбленный и непременный мотив, присутствующий в множестве мифов древних народов. В частности, драконы упоминаются в мифах древних египтян, вавилонян и германцев, а также тибетцев, индусов и китайцев. У последних изображение дракона начиная с эпохи Сун (420–479 гг. н. э.) стало считаться символом императорской власти.

Однако сам дракон был известен в Китае гораздо раньше, как минимум — начиная с эпохи Шань (около 1400 г. до н. э.). Память об этих божественных драконах сохранилась в коммунистическом Китае, и в наши дни: во время шумных народных праздников китайцы очень любят запускать пестрых воздушных змеев-драконов, взмывающих в небо на длинных веревках. В пасти таких драконов, сделанной из невоспламеняющегося материала, обычно крепятся плошки и сосуды со смолой или воском, в которых горят небольшие фитильки. Поймав восходящие потоки, эти драконы плавно поднимаются почти под облака. Часто их и без того огромные и красочные туловища украшают развевающимися лентами, петардами и хлопушками, и тогда в небе, покачиваясь, плывет настоящее огнедышащее чудище. То, что сегодня является веселой забавой, в старину во время сражения служило одним из средств психологического устрашения противника. Огнедышащих драконов, изрыгающих пламя и грохот петард, направляли прямо на вражеское войско, стремясь посеять в его рядах смятение и панику.

О возможных толкованиях мотива дракона в мифах разных народов существует немало самых разных гипотез. Быть может, в прапамяти всех народов сохранились воспоминания о древних ящерах, этих огромных ископаемых чудовищах? Практически исключено! Ведь последние ящеры вымерли около 64 миллионов лет тому назад, когда на земле еще не было человека! Но почему же во всех мифах эти грозные существа непременно летают, да еще изрыгают пламя? Профессор Зенгер Бредт высказала предположение, что мотив дракона, не исключено, возник «в результате творческого претворения образа Млечного Пути, пересекающего звездное небо. Не мог ли этот «небесный змей, растянувшийся через весь небосвод, послужить своего рода прототипом креационистских мифов о древних драконах»?

Ответ на этот вопрос однозначен: наверняка нет! Наблюдая звездное небо, астрономы тех древнейших народов, у которых дракон пользовался особым почитанием, разумеется, видели Млечный Путь, но для него у них существовали совсем иные имена и символы.

Нет, первоначальный Кукулькан был не знакомым нам пернатым змеем, плодом фантазии, сотворенным из перьев птицы кецаль и чешуйчатой змеиной кожи. Нет, в преданиях говорится о «летающем змее», появляющемся прямо с небес, который принес людям множество знаний, научил их разным ремеслам, а затем вернулся туда, откуда прилетел на Землю. До нас дошли удивительные каменные свидетельства этого.

Чичен-Ица был одним из крупнейших центров цивилизации майя на полуострове Юкатан; его развалины и сегодня производят величественное впечатление.