– Старая вонючая шлюха! – зло сплюнул Юлик, достал сигарету.

В следующую секунду подал сигналы мобильный телефон. Юлик обожал разного рода игрушки. Эра Лукьяновна давно это поняла, ну и баловала возлюбленного. Компьютер купила в его кабинет, где раньше обитали режиссеры. Компьютер ему абсолютно не нужен, но Юлик клянчил, чтобы в кабинете стоял компьютер, он и стоит. Эра и телевизор с видеомагнитофоном купила, а уж разным мелочам – канцелярским принадлежностям от известных фирм – счету нет. Так и телефон подарила, разумеется, расплатилась из кармана театра.

– Слушаю, – поднес к уху мобильник.

– Юлиан, ты? – Это позвонила знакомая из Белого дома, которую он одаривал подарками за информацию. – Слушай внимательно. В связи с удручающими событиями в вашем театре Эру собираются снять с должности директора, но... ищут кандидатуру. О тебе речь шла, однако мэр и некоторые его замы категорически против. Это все.

– Нерадостные вести, – мрачно выдавил он. – Значит, надежды нет?

– Как тебе сказать... Понимаешь, они считают, что ты не проявил себя как руководитель. Ваше правление привело театр в упадок, уменьшилась труппа, снизился уровень спектаклей...

– Ценители, – не удержался он от язвительной ноты. – Когда мы уменьшали труппу, все, как мне помнится, нас поддерживали.

– Юлик, ты как будто не разбираешься в политике, – хмыкнула она. – Есть закон: дай зарваться руководителю, это всегда послужит основанием убрать его в случае необходимости. Пока у вас все складывалось более-менее, смотрели сквозь пальцы на ваши действия. Но, прости, гора трупов – это уж ни на что не похоже. Как только этот факт просочится в прессу области, а он обязательно просочится, администрацию города начнут трясти. А проблемы, Юлиан, никто не любит. Поэтому власти просто обязаны отреагировать.

– Что же мне делать? Выход есть?

– Не знаю. Если бы ОНА, например, заболела, а ты стал бы исполняющим обязанности и за короткий срок наладил производство, то вполне может быть. У нас же психология осталась совковая. Хорошие показатели – ты хороший руководитель, плохие показатели – пошел вон. Все, заканчиваю, меня зовут.

– Политика, кругом одна политика, – удрученно произнес Юлик, пряча телефон в карман. – Паскуды!

А ведь он не разбирается в политике, черт бы ее побрал! Вел в одну сторону, а оказалось – не туда вел. Вообще-то о политике он не думал. Не думал, куда приведет основная мечта – директорское кресло. Памятуя, как его в свое время прокатили, Юлик старательно убирал тех, кто способен был противостоять ему, имел собственное мнение. Вот и вся политика, которая пошла прахом. А теперь попробуй, наладь производство! Ломать – не строить.

Юлик медленно шел домой, хотя идти было далеко, живет у черта на куличках. Но ему необходимо собраться с мыслями, подумать. Он должен удержаться на месте и удержится.

Степа попросил Марию Федоровну подождать в коридоре, а сам влетел к Волгиной. Она допрашивала заведующего труппой – низенького старичка с палочкой.

– Я даже подумать не смею на кого бы то ни было! – сердито ворчал он. – Да, актеры в последнее время испортились, сильно испортились, стали мелочными, грызутся из-за пустяков, но убить... отравить... невозможно! Убить...

– Как, по-вашему, – оборвала его Волгина, – Эра Лукьяновна отвечает требованиям директора театра?

– Ммм... как сказать...

– Прямо, – и легкая усмешка тронула красивые губы Оксаны.

– Бывали лучше, – выпалил заведующий труппой и смутился, так как нечаянно проговорился, затем исправился: – Это у меня тридцатый директор, они меняются, я остаюсь. Требования к ним предъявляют свыше, а мое дело – труппа.

– А Юлиан Швец, что он за личность?

– Актер. Неплохой актер... можно сказать.

– Вы как будто сомневаетесь, – подметила Волгина. – Ну да ладно. Он ведь руководитель творческого состава. Что входит в его обязанности?

– Руководить, – очень «доступно» пояснил старичок.

– Но чем и как он руководит? Что делает при этом?

– Следит за качеством спектаклей. Делает актерам замечания, чтоб играли лучше.

– И актерам нравится, когда им указывает такой же актер? Это не бьет их по самолюбию?

– Бьет. А что делать? У нас как: не нравится – уходите. Да, именно так сказала заведующая культурой: «Не нравится – уходите из театра». А куда? Некуда. Это же не повара, не бухгалтеры, не слесари...

– Скажите, какое положение в театре занимал Виолин?

– Заслуженный артист, – живо ответил заведующий труппой.

– Спасибо, вы можете идти.

Расписавшись, заведующий труппой заковылял к двери, опираясь на трость, Степа его остановил:

– Одну минуту! Вы не подскажете, кто из актрис красит губы темной помадой? К примеру, фиолетовой? Или темно-вишневой? Чтоб цвет ее приближался к черному?

Заведующий труппой, припоминая, свел брови в одну линию. Так стоял с минуту, затем уверенно заявил:

– Актрисы так не мажутся. Разве что одевальщицы.

– Кто такие одевальщицы? – поинтересовалась Оксана.

– Это костюмеры, – ответил заведующий труппой. – Между собой мы их зовем одевальщицами. Эти как намажутся, перепугаться можно. Ногти черные, губы черные. Сто раз им говорил: безвкусица! Не слушают. Девчонки, что с них взять! До свидания.

Ушел, а Волгина схватилась за голову:

– Из трех опрошенных после Швеца ни один не ответил по существу. Разговаривают со мной как с идиоткой! Тупо выгораживают директрису и Швеца, как будто я утверждаю, что они отравили артистов. И не понимают, что могут стать очередной жертвой. Недавно еще мне казалось, что в узком семейном кругу найти убийцу проще, но, как видишь, все обернулось иначе.

– Мой совет: не задавай вопросы в лоб. Надо обходным путем выяснять, спроси про погоду, болезни, а потом вверни невзначай то, что тебя интересует.

– Знаешь, у меня нет на это времени! – отрубила Оксана. – Начальство в бешенстве, требует предотвратить последующие отравления. Интересно, как они себе это представляют? Я, правда, не удержалась, высказалась, что надо приставить к каждому актеру грибного человека, который бы пробовал еду и напитки перед тем, как их употребят артисты...

– И что было? – хихикнул Степа, прекрасно догадываясь о последствиях.

– А вот то и было, – буркнула Оксана. – У нас же как: имеешь звание, значит, ты не женщина, а мундир с погонами. Да, забыла сказать, я попросила в помощь оперативника Заречного Степана.

– Поторопилась, – нахмурился Степа. – И что же ответили?

– Ты на задании! Какое у тебя задание?

– А, – отмахнулся он, – мура. Пока совмещаю.

– Смотри, а то и тебе достанется. Ладно, ну их всех к лешему. Значит, так, звонил Петрович, его предположение подтвердилось, в коньяке обнаружено отравляющее вещество. Виолин умер от остановки дыхания, при вскрытии во внутренних органах обнаружили... черт, не запомнила вещество. Позже Петрович более подробно расскажет о методах убийцы. Что Рубан?