– Я бы хотел поговорить с мисс де Уоренн, – спокойно произнес он.

Марджери шагнула вперед:

– Вот уж нет!

Эмилиан не обратил на нее ни малейшего внимания.

Он пристально смотрел на Ариэллу, ожидая ее ответа. Выражение лица его было угрюмым.

Неужели он намеревался провернуть лезвие ножа своего безразличия в ее и без того кровоточащей сердечной ране? Ариэлла задрожала всем телом.

– Оставь нас, – хрипло сказала она кузине.

Марджери вихрем повернулась к ней.

– Ариэлла, – запротестовала она.

– Нет-нет, оставь нас, – повторила девушка, ощущая необъяснимый приступ гнева, всепоглощающий и пугающий. За пять дней, прошедших с той ночи, что они провели вместе, она никогда не выходила из себя, ни единого раза. Напротив, она прилагала неимоверные усилия, чтобы справиться с собственными душевными терзаниями и забыть все, что с нею случилось. Но Эмилиан явно не относился к тому типу мужчин, которого женщина может с легкостью забыть.

Марджери медленно повернулась к Эмилиану.

– Не смейте снова причинить ей боль, – с угрозой в голосе произнесла она, – или я очень рассержусь.

Он наконец удостоил кузину Ариэллы взглядом.

– Я лишь хочу сказать ей несколько слов. Вашей подопечной ничто не грозит.

Тон его был ироничным, и говорил он, как показалось Ариэлле, скорее самому себе, а не Марджери, что было очень странно.

Марджери прошла мимо Эмилиана и скрылась в доме.

Ни секунды не раздумывая, Ариэлла подскочила к Эмилиану и со всего маху залепила ему пощечину. Эмилиан даже не поморщился, а вот у девушки на глаза навернулись слезы, так как она не рассчитала силы удара и ушибла себе руку. Она прижала ее к груди, баюкая.

– Черт побери, ты же могла сломать себе запястье! – Он взял ее руку в свои и крепко сжал.

Она посмотрела ему в глаза, понимая, что дрожит всем телом. Запястье пронзила резкая ноющая боль.

– Пусти меня! Не смей ко мне прикасаться! Я не могу этого вынести! – прошипела Ариэлла. Она покривила душой: в действительности его прикосновение, хоть и шокировало ее, оказывало успокаивающее воздействие.

Они стояли так близко друг к другу, что ее юбки касались носков его ботинок. Ариэлла отчетливо видела лицо Эмилиана и странные тени в его глазах. Он отпустил ее руку и сделал шаг назад.

Ее слова причинили ему боль. Ариэлла не являлась мстительной и почти раскаялась в том, что сказала.

– Нужно приложить лед на запястье, а потом туго забинтовать его, – твердо сказал он. – Позволь помочь тебе… Ариэлла.

Девушка изумленно воззрилась на его лицо, осознав, что он только что назвал ее по имени. До этого он называл ее так всего один раз, в тот самый момент, когда впервые вошел в ее лоно. Она медленно посмотрела в его серые глаза, но не заметила ни намека на что-то непристойное.

– Ты и без того мне уже достаточно помог, – сдавленным голосом ответила она. Эмилиан причинил ей боль, воспользовался ею. Она была зла на него, но в то же время каждой клеточкой тела ощущала его присутствие рядом. «Не следует нам продолжать этот разговор», – подумала она.

– Возможно, у тебя растяжение запястья, – с жаром сказал он.

– Я не хочу обсуждать мое запястье.

Глаза его ярко поблескивали, но невозможно было понять, о чем он думает.

– Я не виню тебя за то, что ты ненавидишь меня.

Ариэлла воззрилась на него. Она не испытывала к нему ненависти, но признаваться в этом не собиралась.

– Мне очень жаль, – хрипло произнес Эмилиан.

Девушка почувствовала себя так, будто вселенная перестала вращаться.

– Что ты сказал?

– Я сказал, что мне очень жаль. Я пришел извиниться перед тобой за то, что произошло. Сердце мое полно печали.

Его слова привели Ариэллу в изумление.

Эмилиан явно чувствовал себя неуютно. Он ослабил и без того уже нетугой узел галстука.

Девушка сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Ничего не понимаю, – произнесла она. – Что заставило тебя изменить точку зрения?

– В мои намерения не входило причинить тебе боль.

Ариэлла подумала о том, как искусно он занимался с ней любовью и как охотно она отвечала ему, а также о том, как, проснувшись утром, она испытала на себе холодный душ его презрения.

– Конечно же нет. Ты всего лишь хотел провести приятный вечер. Ты хотел, чтобы мы насладились друг другом физически, – а потом быстро забыл мое имя.

Выражение его лица стало напряженным.

– Да, именно таков был мой план.

Ариэлла понимала, что ей следует уйти прочь. Услышав признание Эмилиана, она снова ощутила боль, хотя он не сказал ей ничего нового. Но ноги ее словно приросли к полу.

– Я поняла, что вела себя очень глупо. Более опытная женщина, обладающая иным, нежели у меня, складом характера, просто получила бы удовольствие от этой связи, но сердце ее осталось бы невредимым.

Грудь Эмилиана вздымалась и опускалась.

– Да, ты права. Но мне известна твоя натура. Мне следовало бы отказаться от твоего предложения, но я вместо этого соблазнил тебя. Я понимаю, что ты, вероятно, откажешься принять мои извинения, но все же намерен принести их.

Ариэлла внезапно ощутила желание простить его.

– Неужели на следующее утро ты не мог вести себя со мной хоть чуточку добрее?

Глаза его засверкали.

– Нет. Это было невозможно.

Она пожала плечами:

– Значит, я тебя переоценила. Ты жесток и безжалостен.

Эмилиан ничего не ответил, и Ариэлла продолжила развивать свою мысль:

– Тем не менее ты облачился в одежду англичанина и вошел в дом англичанина только для того, чтобы принести мне свои извинения. – Она не могла понять его. Попытки Эмилиана извиниться шли вразрез с его поведением тем утром.

– Никогда прежде я не соблазнял невинную незамужнюю девушку, – медленно произнес он, – и не считал себя жестоким, хотя, несомненно, именно таким и являюсь. Тем не менее я явился на этот бал сегодня, чтобы убедиться, что ты оправилась от оскорбления, которое я тебе нанес, и чтобы извиниться перед тобой и выразить свои сожаления, даже понимая, что ты их отвергнешь.

Девушка скрестила руки на груди.

– Это говорит о том, что в тебе еще осталось что-то человечное.

– Думай что хочешь, – раздраженно произнес Эмилиан. – Я не за тем пришел, чтобы обсуждать особенности своего характера. Как я понял, ты всегда видишь в людях лишь самые лучшие качества, не замечая худших. – Он пожал плечами. – Ты совершаешь ошибку.