тем, что он не порождает контрконтроля. Борьба за свободу, казалось, движется к миру, в котором люди делают то, что им нравится, или то, что они хотят, в нем они пользуются правом быть оставленными в покое. В этом мире они «искуплены от тирании богов и правительств благодаря росту их свободной воли в совершенную силу и уверенность в себе». Это мир, в котором люди реализовали, актуализировали и нашли себя в том смысле, в котором эти выражения используются в экзистенциализме, феноменологии и восточном мистицизме. Это мир, в котором контроль над поведением человека ошибочен, в котором «желание изменить другого человека по сути своей враждебно». К сожалению, ощущение свободы само по себе не является надежным признаком того, что мы достигли такого мира.

Тот факт, что положительное подкрепление не порождает контрконтроля, не остался незамеченным потенциальными контролерами, которые просто перешли на позитивные средства. Вот пример. Правительство должно собирать деньги. Если оно делает это путем налогообложения, граждане должны платить или быть наказанными, и они могут избежать этого аверсивного контроля, поставив другую партию у власти на следующих выборах. В качестве альтернативы правительство организует лотерею, и вместо того, чтобы быть вынужденными платить налоги, граждане добровольно покупают билеты. Результат тот же: граждане отдают правительству деньги, но во втором случае они чувствуют себя свободными и не протестуют. Тем не менее их контролируют не менее сильно, чем угрозой наказания, тем особенно мощным (с переменным уровнем) графиком подкрепления, о котором говорилось в главе 4 и эффект которого достаточно наглядно проявляется в поведении одержимого или патологического азартного игрока.

Контроль скрыт, когда он представлен как изменение сознания, а не поведения. Убеждение не всегда эффективно, но когда оно эффективно, оно порождает мало или вообще не порождает контрконтроля. Мы убеждаем частично, описывая потенциально подкрепляющие последствия. Один известный эколог обсуждал возможность заставить промышленность платить за право загрязнять воздух, землю и воду. Для этого необходимо либо законодательство, либо добровольное соглашение промышленности, а «при нашем типе демократии» и то, и другое возможно только «путем убеждения, создания благоприятного климата общественного мнения». Журналисты и лица, контролирующие средства массовой информации, должны играть важную роль. Еще одна апелляция к убеждению привела к следующему комментарию в лондонской «Таймс»:

«Теперь это большинство, которому хорошо как никогда, и оно намерено сохранить эту ситуацию демократическим путем. „Мы должны убеждать… убеждать… убеждать…“ – говорит мистер Дженкинс. „Наша единственная надежда – обратиться к скрытому идеализму всех добрых мужчин и женщин“. Но это уже не политика, а проповедь. Хочется надеяться, что в своих последующих выступлениях мистер Дженкинс обсудит политические методы, с помощью которых можно управлять большинством».

Контроль поведения скрывается или маскируется в образовании, психотерапии и религии, когда роль учителя, терапевта или священника сводится к тому, чтобы направлять, подсказывать или советовать, а не управлять, а меры, которые не могут быть скрыты таким образом, отвергаются как вмешательство. В социальных программах часто тщательно умалчивается о средствах: например, мы должны «лучше использовать человеческие ресурсы», при этом контроль, связанный с «использованием», не уточняется.

Смущение тех, кто оказался в положении, когда они должны рекомендовать контроль, иллюстрирует Декларация, принятая на Стокгольмской конференции по окружающей среде в 1972 году. Первый принцип гласит: «Человек имеет основное право на свободу, равенство и благоприятные условия жизни в окружающей среде, качество которой позволяет вести достойную и процветающую жизнь, и несет главную ответственность за охрану и улучшение окружающей среды на благо нынешнего и будущего поколений». Ни один другой вид не имеет прав и обязанностей в этом смысле, и трудно понять, как они могли развиться как фундаментальные человеческие черты или свойства в ходе естественного отбора, если только мы не рассматриваем их как контролирующие и контрконтролирующие практики. Утверждение права означает угрозу действий против тех, кто, как считается, его нарушает. Таким образом, мы действуем, чтобы сдержать тех, кто заставляет нас действовать (и тем самым уменьшает наше чувство свободы), или кто берет больше, чем положено, из имеющихся благ, или кто портит мир, в котором мы живем. Мы оправдываем и объясняем свое поведение, когда заявляем о своем праве сдерживать их. Те, кто защищает права человека, указывают на меры, которые должны быть приняты против тех, кто их нарушает. Билль о правах, например, защищает человека от определенных видов юридических действий.

Человек «несет главную ответственность» за то, чтобы не управлять другими аверсивно, не брать больше, чем справедливо, и не загрязнять окружающую среду в том смысле, что его будут критиковать или наказывать те, кто страдает, если он это делает. Ответственность – это не личное имущество, а свойство (в основном юридическое) условий, которым подвергаются люди. Переходя от прав и обязанностей к поведению, которое им приписывается или, как говорят, оправдывается ими, и обращаясь к социальным (обычно правительственным) обстоятельствам, формирующим и поддерживающим это поведение, мы уходим от векового спора и переходим к возможно эффективным действиям.

Стокгольмская декларация содержала двадцать шесть принципов. Конференция не обладала ни военной, ни экономической, ни образовательной властью; она могла только давать рекомендации. В тексте мы обнаружим, что одиннадцать принципов утверждают, что государства, планировщики, политики и так далее обязаны предпринять определенные действия. Пять утверждали, что они должны, а три – что они сделают это. Пять просто указывали на то, что действия необходимы, а еще один признавал суверенное право. Возможно, было бы несправедливо требовать большего от этой конкретной конференции, но она была созвана для противодействия, возможно, самой большой текущей угрозе для нашего вида, и очевидно, что она достигла незначительных успехов, потому что не смогла принять тот факт, что необходимым шагом является ограничение определенных свобод.

Контролирующая социальная среда

Люди так долго и так мучительно страдали от навязанного им контроля, что легко понять, почему они так яростно выступают против любой его формы. Простой анализ практики контроля, подобный тому, что был проведен в предыдущей главе, скорее всего, будет подвергнут нападкам просто потому, что он может быть использован злоумышленниками. Но в конечном итоге любой эффективный контрконтроль, ведущий к «освобождению» индивида, может быть достигнут только путем четкой разработки, и она должна быть основана на научном анализе человеческого поведения. Мы должны начать с того, что поведение человека всегда контролируется. «Свободным родился человек, – говорил Руссо, – и везде он закован в железо»[35], но никто не свободен меньше, чем новорожденный, и он не станет свободнее по мере взросления. Его единственная надежда – попасть под контроль такой природной и социальной среды, в которой он сможет максимально использовать свои генетические данные и при этом наиболее успешно добиваться счастья. Его семья и сверстники являются частью этой среды, и он