Надо сказать, что все ведьмы весьма чистоплотные. Но моя мамуля на порядке и чистоте просто помешана. Брезгливо отшатнувшись от злого клиента, она посоветовала ему попробовать почаще стирать белье. Ну чтобы там ничего не заводилось. А вот когда оскорбленный в своих лучших чувствах мужик ушел… Сидеть я не могла еще долго. Но обиднее всего было то, что выдрали меня не за проказу. А за то, что слишком рано стала интересоваться мужским бельем. А я откуда могла знать, что вот то серое недоразумение – это мужские подштанники?

Кое-как собрав конечности в кучу, я все же встала на ноги. И тотчас отошла как можно дальше от поднимающегося с пола некромастера. И очень вовремя, кстати, это сделала. То ли некроманту слишком сильно досталось, то ли провидение сегодня было не на его стороне, но…

Мастер Вирс еще не успел даже толком на ноги встать, как раздался громкий треск. И… Капюшон преподавательской мантии, который всегда скрывал лицо некроманта и будил мое нездоровое любопытство, очень аккуратно, ровненько по шву, отделился от самого одеяния.

Я замерла, жадно глядя на выглянувшую в разрыве ткани полоску кожи. Неужели?.. Я наконец-то узнаю, что там, под этим треклятым капюшоном?..

Я прямо вся в лучик вытянулась, напряженно ожидая, когда ненавистная тряпка спадет с головы некроманта. Коша замер, сидя на краю стола. А мастер Вирс со стоном опустился назад на пол:

– Да чтоб тебе!.. Ну что за день сегодня? И когда он уже закончится?

Он принялся вслепую шарить рукой над головой, пытаясь найти то, за что зацепилась ткань. Пронаблюдав какое-то время за мучениями преподавателя, я робко предложила:

– Мастер Вирс, давайте я вам помогу?

Некромант замер с заведенной назад рукой. А потом вздохнул:

– Вильгельмина. – Пауза после моего имени была весьма красноречива. – Я тебя уже боюсь. С той минуты, как я согласился взять тебя на свой факультет для прохождения практики, моя жизнь медленно, но неуклонно превращается в подобие Нижних миров.

Я сочла возможным обидеться:

– Я не напрашивалась.

– Вот это-то и пугает. У меня фантазии не хватает представить, что было бы, если бы ты хотела. А учитывая желания твоего куратора, можно смело предположить, что она намеренно подсунула мне тебя. Человека, лишенного привычного образа жизни и жизненных ориентиров, гораздо легче сломить и подчинить своей воле, чем человека, полностью владеющего ситуацией.

– Я – не куратор Саньята. И мне от вас ничего не нужно.

Чуть успокоившись, я шагнула к некроманту и склонилась над ним, в поисках того, что удерживало в плену его капюшон.

– Надеюсь, что тебе действительно от меня ничего не нужно. – Некромант аккуратно придерживал капюшон. – Потому что ты куда хуже, чем твой куратор. Саньята всего лишь применяет женские хитрости. А ты планомерно разрушаешь мою жизнь.

– Я разрушаю?! – Нет, ну это уже вообще никуда не годится! Я еще и виновата! – Извините! Это вы меня оставили голодной на целый день! Это у вас на кухне только пособия по некромантии имеются! Даже тарелок нормальных нет! Наверное, потому что зомби посуда без надобности?

Мастер Вирс иронии в моих словах не заметил. Он замер под моими руками.

– Какие пособия по некромантии? Откуда они тут?

– А я откуда знаю? – Я начала злиться, поэтому следующий рывок оказался гораздо сильнее, чем требовалось. – Сыр с зачатками новой жизни. Я, когда его резала, все время боялась, что кто-то из него выскочит и проклянет меня за уничтожение его дома. Картофель такого почтенного возраста, что наверняка вы его воскресили из мертвых.

– Картофель воскресил? – Непонимающе протянул некромант. – Как это?

– Вам лучше знать! Вы же у нас некромант!

Проклятый капюшон никак не хотел отцепляться. На меня голодными и несчастными глазами смотрел Коша. У самой в животе демоны завывали. Супчик стыл. Тарелки мы благополучно побили. Мне стало обидно, как никогда в жизни. Ну неужели я так много хочу? Всего лишь тарелку собственноручно сваренного супа! Ну и диплом ведовского факультета. Я дернула проклятую ткань еще сильнее. Да за что она там зацепилась?

С противным «крак» декан некромантов наконец получил долгожданную свободу. А на краю тумбы сиротливо покачивался черный шелковый лоскуток.

– Ой!

Некромант вздохнул:

– Вредительница. Я и не сомневался.

Декан Вирс наконец поднялся на ноги. А я… Я не знала куда спрятать глаза. На что посмотреть. Потому что мой шаловливый взгляд сам собой упорно возвращался к поруганной моими ботиночками спине некроманта и тому, во что я с таким удовольствием прятала лицо. Почти оторванный капюшон упрямо норовил сползти некроманту на одно ухо. А мне было так безумно стыдно!

Дожилась! Докатилась, как мамочка говорит. Я, приличная ведьмочка, воспитанная в лучших традициях ведовской школы, и на тебе! Бесстыдно лежала на некроманте! Да что там лежала! Из груди вырвался сокрушенный вздох. Я беззастенчиво использовала ж…, кхм, попу некроманта вместо подушки! Девчонки умрут от зависти.

– Любуешься делом рук своих?

Голос мастера Вирса звучал совершенно беззлобно. И я рискнула поднять на него глаза. Лучше бы и дальше в темное окошко смотрела. Там, знаете ли, тени такие интересные бродят… Чем-то на умертвие мастера Саньяты похожие… У нас в общежитие за окном таких нет.

А все дело в том, что некромастер пытался оценить причиненный мантии ущерб. И с этой целью вывернулся, сколько мог, заглядывая себе за спину. Одновременно натягивая до предела ткань. Черный шелк преподавательской мантии та-ак красиво обтянул деканские тылы, что я невольно засмотрелась. Ну красиво же! Честное ведьминское! Да и я только одним глазком посмотрю.

В этот самый нескромный момент голодный Кошмар решил напомнить мне о том, что вечер заканчивается, ночь приближается, а ужина все нет. Захлопав крыльями, как ворона, Коша так же противно заорал. Я вздрогнула. И осознала, что слишком засмотрелась на преподавательский филей. Не хорошо. Но почти сразу стало еще хуже. Потому что мастер Вирс подозрительно поинтересовался:

– Адептка, а ты куда это смотришь так пристально? – Клянусь Святой Бригиттой! Я не хотела краснеть. Но покраснела. Некромант укоризненно протянул: – Как тебе не стыдно. А еще приличная ведьма, называется! Ай-яй-яй!

На моих щеках уже можно было печь вороньи яйца. Не раздумывая, я протестующе вскрикнула:

– Замуж не пойду!

В кухне стало тихо. А потом декан Вирс тихо протянул:

– Не представляешь, как меня это радует. Хотя я и не понимаю, почему ты об этом заговорила.

Я смутилась.

– Нууу… Вы же сказали, что я приличная…

Несколько секунд мертвой тишины и оглушительный мужской хохот:

– Да уж, женская логика в действии. Мина, с тобой точно со скуки не умрешь! Можно оказаться заживо погребенным под розами, отравленным неизвестным варевом, затоптанным тобой до смерти…