Обтер лицо полотенцем, поправил ремень на джинсах и вышел из ванной комнаты.

Первое, что мне попалось на глаза, – трясущаяся бигудёвина на седой челке, а под ней синие глаза, раскрытые шире, чем позволено природой.

Фак!

– Доброе утро… мама, – не нашёл я слов лучше. После вчерашнего я и своё имя плохо помнил.

– Вы… вы друг Виктории? – запахнула женщина рясу, которая, наверное, халат.

– Я зашел значительно глубже, чем просто друг… – отчего-то захотелось сесть за парту и сложить на нее руки, как примерный ученик.

– То есть, ваши отношения серьёзны? – спросила женщина. И сразу остановила меня взмахом руки. – Хотя, зачем я спрашиваю, если она вас привела домой?

– Хочу заранее извиниться за возможную бестактность, – приложил ладонь к груди со стороны сердца. На всякий случай, нужно извиниться за вчерашний перфоманс сейчас. – Но, как и вчера, сегодня хочу сказать вам, что вы обворожительны. Очевидно, красотой Виктория пошла в вас.

Ох, ебать! Вот это я гусар!

Подхватил её тонкую руку и поднес к губам тыльной стороной ладони.

– Татьяны Марковна, – расцвело её лицо, даже бигудёвина на челке немного распустилась. – А вас, простите…

– Ренат, – вернул её руку на место. – И я вам очень рад.

– А Виктория ещё спит?

– Да, Виктория ещё спит, – кивнул сдержано и сделал вид, что не замечаю холодного придирчивого взгляда матушки, скользящего по мне. Футболочку, всё-таки, нужно было накинуть. – Подготовка к предстоящему экзамену забирает у нее много сил и энергии.

– Это точно, – вздохнула матушка понимающе. – Что ж, тогда не будем ее будить. Пройдёмте со мной в кухню, Ренат. Я затеяла блинчика, фаршированные творогом, на завтрак. Вы ведь мне поможете.

Судя по строгости тона, если я скажу нет, она намотает меня на свои бигуди и скатертью выкатит за порог квартиры.

– С удовольствием, – улыбнулся ей максимально обаятельно и губ Татьяны Марковны коснулась милейшая улыбка.

– Что ж, тогда пройдёмте за мной, Ренат, – послушным щенком последовал за ней. Бросил молящий взгляд на дверь Викиной комнаты, надеясь на то, что очень скоро она проснется и вытащит меня из капкана потенциальной тещеньки.

– Накиньте вот это, – протянула она меня фартук.

Покорно наклонился и дал ей, закинуть один шнурок фартука на шею. Матушка знает, как стимулировать.

На поясе шнурок завязал сам.

– Вы умеете печь блины? – спросила Татьяна Марковна и достала из холодильника небольшую кастрюлю.

– Надеюсь, под вашим чутким руководством научусь.

– Правильный ответ, – потрясла она передо мной указательным пальцем. – Тесто я приготовила с вечера. Достаньте блинную сковороду, Ренат. Она слева от плиты.

Покорно выполнял все ее команды. При этом старательно игнорировал, как каждому моему движению дается молчаливая оценка. Но бежать уже некуда, спрятаться у Вики в груди не получится, поэтому за ранний поход в туалет без позволения своей госпожи, буду отдуваться сам.

– Расскажите мне что-нибудь о себе, Ренат, – помешивала женщина в чаше начинку для фаршировки блинов. – Виктория нам ничего о вас не рассказывала.

– Обо мне особо и нечего рассказывать, – повел плечами. Старательно следил за блином, чтобы тот не подгорел и не прилип к сковороде. Кажется, я понял, как эта штука работает. – Студент последнего курса факультета мировой экономики и бизнеса. Двадцать два года, не женат, детей нет. Есть своя квартира, машина и парочка стартапов.

– Ну, надо же! – едва не присвистнула мама Таня. – А говорят, что молодежь нынче ленивая.

– Ну, вы же видели, как рано я просыпаюсь, – шутканул, между делом переворачивая блин.

– Это похвально, – закивала она. Поставила чашу с начинкой на стол и стырила у меня несколько блинов, начиная прятать в них творожную начинку.

– А вы, Ренат, влюблены в мою дочь?

Всё тёщи такие прямолинейные или только первое собеседование такое напряженное? Или мне попалась босс всех тёщ?

– Влюблен, – ответил я, посмотрев ей прямо в глаза. И пусть, учитывая наш договор, Вика отстрелит мне яйца за подобное «осложнение» наших отношений, но, кажется, скрывать очевидное уже не имеет смысла. – Это же Вика. В неё невозможно не влюбиться.

– Вы правы, – похвала в голосе матушки давала понять, что ответ ее более, чем удовлетворил.

Давление на яйца ослабло.

– Смотрите, Татьяна, Марковна, что могу, – схватил сковороду, сделал шаг от плиты и подкинул блин повыше, чтобы перевернуть его, как профессиональный шеф-повар. Но выпендривание вышло из-под контроля и блин прилетел не в сковородку, как планировалось, а мне на голову.

– Ох, Ренат! – заливисто и громко рассмеялась мама Таня и даже хлопнула в ладоши. – Вы знаете, это так забавно!

– У кого-то блин комом, а у меня шляпой, – поддержал её веселье и сдул край блина с глаза.

– Ой, не могу! – веселилась мама.

А вот моему веселью, кажется, только что пришёл конец, когда в кухню вошла Вика, во взгляде которой читалось, что она очень жалеет, что в ее руке нет пистолета. А следом за ней из-за плеча выглянул Саня, по лицу которого сложно было понять, убить он меня хочет или просто голодный.

На всякий случай надвинул блин на второй глаз и отвернулась к плите.

Я ж, блять, хозяюшка! Завтрак тут готовлю…

Как незаметно убить человека, когда рядом имеется два свидетеля?

Только взглядом.

Но и это достаточно проблематично, потому что этот чертов лунатик вместо того, чтобы спать, стоит сейчас у плиты в мамином фартуке и прикрывает глаза блином.

Чтоб ему голову напекло! Хотя, куда больше? Он и без этого дурной до отметки «максимум».

– Ренат? – чуть хрипло после сна спросил сын.

Внутри у меня всё похолодело. Ногтями пальцев ног вцепилась в пол, чтобы хоть как-то устоять на месте и не начать кудахтать о том, что всё совсем не так как все подумали.

А я уверена, мама уже точно успела подумать многое, в том числе и имена будущих пары внуков.

– Доброе утро, Саша! – первой оживилась мама, которая не переставала улыбаться ни одну секунду. Кажется, перегар Рената повредил что-то в ее голове. Надо будет потом проветрить. – А к нам вот мамин друг только что приехал.

– Мамин друг? – спросил Саша и, обойдя меня, первым вошел в кухню.

Только что? – стрельнуло в моей голове.

Ренат, наконец-то, убрал с головы блин и протянул моему сыну руку, которую тот, как ни странно, пожал и даже не выразил недовольство, только недопонимание и некоторую растерянность.