тоже чувствуем голод и жажду, а если подобное состояние сохраняется длительное время, то сходим с ума. Эней каждый день сражается с Каркиносом, чтобы достать нам пропитание. Но тьма настигает и его. Одного укуса этого рака достаточно, чтобы обездвижить его на сотни лет. Он впадет в мертвый сон.

– А Геракл не раздавил этого рака, когда боролся с гидрой? – вспомнила я.

– Именно поэтому чудище теперь влачит существование в подземном мире и охраняет еду Тантала, чтобы мертвые не похищали ее и не набирались сил. Посох еще у тебя, Джесс? – настойчиво спросила Афина.

Конечно, за этим она меня сюда и привела.

– Да, хотя Агрий и Гея догадываются, что он у меня. Не знаю, сколько еще смогу его прятать. – Я вдруг поняла, как сильно надеялась, что она освободит меня от этой задачи.

– Джесс, извини, что я взвалила на тебя такую ответственность. Но у меня не было выбора.

Я кивнула, пусть она и не могла этого заметить.

– Откуда ты знала, что я сумею его скрыть? – тихо произнесла я. – Его никто не видит. Если со мной что-то случится, возможно, он будет утерян навсегда.

– Когда диафани умрет, посох вновь проявит себя. Тогда он лишится твоей защиты. – Ее голос звучал глухо.

У меня вырвался хриплый смех.

– Рада знать, что у вас по-прежнему есть запасной выход. – Мы ненадолго замолчали. – Если это произойдет, – медленно проговорила затем я. – Если со мной что-нибудь случится, но вы тем не менее победите Агрия, ты можешь пообещать, что вы позаботитесь о моей семье? Это ваш долг передо мной.

– Разумеется, – ответила Афина. – Мы будем их защищать. В нынешнем и во всех будущих поколениях. Об этом можешь не беспокоиться.

Зажав рукой рот, я с трудом сдержала всхлип. Мысль о том, что боги застанут внуков Фиби, когда обо мне никто уже даже помнить не будет, несла в себе нечто окончательное.

– Мой отец уже вычислил предателя? – спросила Афина. – Он понимает, как важно его найти?

– Нет, – сказала я и отбросила мрачные мысли. – Если бы я могла ему признаться, что посох у меня…

– Нет! – воскликнула богиня. – Ни в коем случае. Тогда тебе придется немедленно ему его отдать. Но после этого Гея и Агрий ударят по Зевсу со всей силой, а шанс, что затем посох попадет к ним в руки, слишком велик. Мы не имеем права рисковать. Никто не должен знать, что ты прячешь посох. Никто, пока мы не отыщем возможность отнять у Агрия скипетр. – Несмотря на дрожь в ее голосе, мне было ясно, что она не потерпит возражений. – Это кто-то очень близкий к моему отцу. Скажи ему, пусть ищет среди тех, кому доверяет.

Почему она так в этом уверена?

– Я думала, возможно, это Афродита или Матео. – Наш разговор прервал какой-то шаркающий звук, который я уже слышала в прошлый раз. Как будто что-то толстое ползло по земле. – Что это? – спросила я во мрак. Прежде чем Афина успела мне ответить, раздался оглушительный грохот. До меня донесся крик ярости, а после него – новый грохот.

– Сизиф, – объяснила богиня, когда шум стих. – Он обезумел здесь. – Последние слова я едва смогла разобрать сквозь вопль, который издал бывший царь Коринфа.

Мне стало холодно, и я потерла покрывшиеся мурашками руки.

– Ты его не боишься? – задала я вопрос в наступившей потом тишине.

Сизиф жил примерно в 1400 году до нашей эры. Это означало, что он уже где-то 3400 лет катит этот валун на гору, причем в непроницаемой тьме.

– Пожалуйста, позволь мне отдать Зевсу посох, – прошептала я. – Уверена, он найдет возможность тебя усыновить. Я больше не вынесу все это. – Если Зевс вернется к власти, он сумеет мгновенно решить часть моих проблем. Но если нет…

Меня так неожиданно охватила абсолютная безысходность, что я скорчилась. Я проиграю этот бой. Просто бессмысленно бунтовать против Геи. Боги пожертвуют мной и забудут. Я ничто, никто. Никто из них не прольет по мне ни слезинки. Глаза горели. Я все потеряла. Сначала отца из-за другой женщины, потом мать из-за алкоголя, Робин меня предала, а Кейден меня использовал. Мне больше не за что бороться в этой жизни. Хотелось просто свернуться клубочком и плакать. Из глаз беспрепятственно потекли слезы.

– Джесс. – В голосе Афины зазвучала паника. – Не допускай этого. Борись с этим. Это Тартар. Он пытается отнять твой дух. Питается страхом потерянных душ. Думай о чем-то хорошем. О чем-то прекрасном.

Я не могла сопротивляться. Все так бессмысленно. Мы умрем. Агрий убьет всех нас, а меня оставит напоследок, чтобы я наблюдала, как гибнут те, кого я больше всего люблю. Острая как бритва боль от грядущей утраты пронзила сердце. И распилила его на мелкие кусочки.

– Джесс. Это не реальность. Не верь в это. – Голос Афины превратился всего лишь в шум у меня в голове. – Всегда есть надежда. Пусть и крошечная. Верь в это. Мы не проиграем.

– Я тебя предупреждал, – послышался голос Морфея. – Ты знала, что это может произойти. И тем не менее привела ее.

Ответом ему стали рыдания.

– Не дай этому случиться. Сделай что-нибудь, Морфей! – кричала она.

– Она уже у него в лапах. – Бог сновидений вздохнул, когда Афина опять на него заорала. – Ладно. Сделаю что смогу.

А я хотела просто лежать здесь. Не хотела бороться ни с Агрием, ни со своими чувствами. Хотела утонуть в этой темноте. Зажмурившись еще сильнее, я обхватила себя руками. В монотонном ритме начала раскачиваться из стороны в сторону.

«Я никогда тебя не забуду. – В моем сознании чуть слышно зазвенел голос Кейдена. – Даже через тысячу жизней. Возвращайся. Немедленно».

Я покачала головой.

«Не могу. Не хочу. Тут спокойно».

«Тут ни капли не спокойно, – не согласился со мной он. – Совсем наоборот. Это война. Не позволяй ему победить. Пожалуйста, Джесс, возвращайся ко мне».

Почему он казался таким взволнованным?

«Тогда ты останешься со мной?» – Этот вопрос просто сам по себе возник у меня в мыслях.

Мне ответило ошеломленное молчание.

«Если ты захочешь – навсегда», – произнес наконец Кейден.

Безутешность и отчаяние исчезли, как будто своими словами он сдернул покрывало, под которым до сих пор скрывалось все хорошее и прекрасное, из чего на самом деле состояла моя жизнь. Оттуда показались свет и смех. Я увидела, как мама с Фиби пекут печенье, как целуются Леа и Джош, как улыбается мне Кейден.

Грохот катящегося вниз валуна вырвал меня из оцепенения. За ним последовал яростный вопль Сизифа. Удара камня о землю у подножия горы я уже