— Да вот, поймал с поличным. Телефон-автомат портила, террористка чертова. Кусочек фольги засовывала в щель для карточек. А теперь отказывается в отделение идти, еще и лопочет не по-нашему. Вы, девушка, случайно, не знаете, что она говорит? — спросил милиционер.

— Знаю, — ответила я.

Девушка в это время продолжала извиваться и кричать, что мы живем в «факинг кантри», что милиционер «факинг коп» и она требует своего адвоката или представителя британского посольства.

— И что же? — поинтересовался милиционер.

— Она говорит, что не хотела портить автомат, просто она иностранка и не знает, где карточки продаются. Вот и решила вместо карточки воспользоваться фольгой. Она от группы своей отстала и хочет позвонить гиду, — выпалила я, решив, что девушку надо спасать.

— Врет она, — вздохнул милиционер.

— Как вас зовут и зачем вы засовывали фольгу в автомат? — спросила я у иностранки на ломаном английском.

— Зачем я это делала, вам знать необязательно, а зовут меня Урсула, — завизжала та и попыталась вырваться из лап милиционера.

— Урсула? Ты Урсула, которая приехала к Мишкину?

— Да, — ответила она.

— У тебя деньги есть?

— Есть, сто долларов в кармане и ваши чертовы гривны.

— Давай десять гривен, — сказала я.

Урсула стала рыться свободной рукой в кармане, достала кошелек и протянула мне. Я извлекла десять гривен, незаметно сунула милиционеру в карман и улыбнулась:

— Мы же не будем срамиться перед иностранцами и показывать им наши «обезьянники», правда?

— Ну, раз такое дело, то не будем, если еще десятку добавите, — ответил милиционер.

Пришлось добавлять из своего кошелька. Милиционер отпустил Урсулу, откланялся и удалился.

— Пошли, — сказала я.

— А ты откуда Мишкина знаешь? — поинтересовалась она.

Рассказала ей, что работаю в студии и наслышана о девушке Урсуле, которая вчера должна была приехать к нам на стажировку.

— А-а-а, я знаю, ты хороший менеджер Эмиля, которая вчера в Киеве была, да? — заулыбалась Урсула.

— Ага, — подтвердила я.

По дороге Урсула решила рассказать мне, почему она совала фольгу в автомат. Оказывается, вчера она купила телефонную карточку, чтобы звонить в Лондон. На карточке, со слов Мишкина, было написано, что по ней можно звонить как по украинским номерам, так и за границу. Однако при попытке набрать лондонский номер в трубке слышались сначала гудки, а потом слова оператора: «Данный звонок невозможен». Тогда Урсула с Мишкиным пошли в киоск, где покупали карточку, и сказали, что не могут позвонить в Лондон. Продавщица хмыкнула и ответила, что ни в Лондон, ни в Париж они позвонить не смогут, поскольку карточка предназначена исключительно для звонков по Украине, и единственный автомат, из которого можно по этой карточке дозвониться в Лондон, находится в аэропорту города Киева. Урсула возмутилась и потребовала возврата денег. Продавщица покрутила пальцем у виска и сказала, что распечатанная карточка возврату не подлежит. Тогда Урсула попросила Мишкина отвести ее туда, где можно накатать жалобу на Укртелеком, дезинформирующий покупателя. Мишкин вздохнул и попытался объяснить, что в нашей стране бороться с такими гигантами связи бесполезно и даже если Урсула напишет сто заявлений, выступит по Би-би-си или Си-эн-эн и расскажет, что в Украине можно позвонить в Лондон только из одного телефона-автомата, вряд ли Укртелеком от этого пострадает. Но Урсула не собиралась сдаваться и настаивала на том, что кто-то должен компенсировать ей моральный ущерб. Мишкин улыбнулся и отвел ее в Айриш-паб, где напоил пивом. А сегодня утром Урсула решила, что будет бороться с Укртелекомом собственными силами, и принялась наносить ущерб автоматам, засовывая в щель для карточки кусочки фольги.

— Слушай, — сказала я. — Во-первых, тебя могут поймать, а во-вторых, это не выход. Вот представь, ты засунула фольгу в автомат, вывела его из строя, а тут к нему подбегает дедушка, чтобы вызвать «скорую помощь» для бабушки, у которой случился сердечный приступ. Сует-сует карточку, а автомат ее не принимает. Неужели тебе не жалко бедную старушку?

— Эмили, — улыбнулась Урсула и похлопала меня по плечу, — вызвать «скорую помощь», милицию и пожарников можно без карточки. Эти вызовы бесплатные, так что бабушка не умрет.

Ну, против такого аргумента возразить мне было нечего. Пришли в студию. Урсула побежала рассказывать Мишкину о том, как я вызволила ее из лап «факинг милиционера», а я села за компьютер и стала проверять почту.

Ух ты! В ящике десять писем от Швидко.

Письмо первое:

Солнышко, ты только что уехала, а я уже по тебе скучаю. Вот пришел домой, сел за компьютер, и так мне грустно стало. Люблю тебя.

Письмо второе:

Выключаю комп, буду смотреть телевизор, может, полегчает. Скучаю по тебе.

Письмо третье:

Только что Мимозина сказала, что ты подписала эскизы. Ты умница, я в тебе ни минуты не сомневался. Как же я по тебе соскучился! Люблю тебя безумно.

Письмо четвертое:

Я всегда знал, что женщины продажные суки, но не ожидал такого от тебя. Как ты могла со мной так поступить? Я тебе так доверял, а ты… Я больше не хочу тебя знать. Можешь мне не отвечать. Между нами все кончено.

Письмо пятое:

Носит же земля таких, как ты.

Письма шестое — десятое:

Я тебя ненавижу! Сука.

Ничего не понимаю. Что могло случиться с человеком за один день? Может, он напился и стал писать всякий бред? Решила позвонить Швидко и выяснить отношения. Швидко взял трубку и заявил, что на работу он сегодня не придет, поскольку вчера очень много выпил и просто не в состоянии подняться с постели.

— Я написал тебе гадостей, ты извини. Но я не ожидал от тебя такого.

— Какого? — удивилась я.

— Вчера умершего мужа твоей подруги показали по телевизору. Это, оказывается, директор завода, который тебе вчера подписал эскизы. Знаю я, как они подписываются: вечерком в ресторане или в гостиничном номере.

— Ты дурак, — сказала я. — Как ты мог обо мне такое подумать?

— То-то ты портрет любимого распечатывала. Я больше не хочу тебя слышать. — Швидко бросил трубку.

Пошла курить и разревелась. С одной стороны, не стоило врать, надо было честно рассказать ему про методику Скворцова, но с другой стороны, он тоже хорош, как он мог думать обо мне так плохо. Ненавижу гада, не буду с ним разговаривать и объяснять ему ничего не буду. Не хочет мне верить — пусть катится ко всем чертям. Такая девушка, как я, в девках не засидится.

Вернулась в офис и сказала техническому дизайнеру, что эскизы подписаны и надо работать дальше. Написала отчет о потраченных деньгах и отнесла Пробину.