хаотичные всплески руками и движения грудью в такт биению сердца. Выбившиеся из хвоста локоны частично закрывают лицо.

Я не разбираюсь во всей этой танцевальной лабуде, но клянусь, я чувствую то же, что чувствовала она во время танца. Мое сердце в грудной клетке бахает в такт музыке и ее движениям, горло стягивает спазмом.

А затем снова все меняется. Музыка словно по спирали переходит в плавное течение, а вместе с ней и моя болоночка будто угасает как пламя свечи. Пропуская по телу вибрацию, прижимает ладони к вискам и, сделав два шага назад, падает назад, прямо в руки какого-то еблана.

Именно этот завершающий аккорд пробивает нутро ржавым копьем каждый раз, как я смотрю это видео. Это гребанае испытание для моей выдержки – видеть, как ее касаются чужие руки.

Мне, мать вашу, физически больно на это смотреть!..

Видео заканчивается. Я делаю финальную затяжку и тушу сигарету в пепельнице. А затем, подперев задницей подоконник пишу ей сообщение.

«Самая красивая» – отправляю и вижу, как она появляется в сети. Прочитано.

Все нервные окончания натягиваются в струны. Даже ребра звенят, будто на них кто-то как на гитаре играет. Жду реакции.

Целая минута тишины, а затем точки в верхней части экрана начинают бегать.

Невольно затаив дыхание, не шевелюсь.

Точки исчезают, но ответа не приходит. Не знает, что ответить?.. Или занята?

«Я ревную, Милена»

Я адски ревную. До заворота кишок и алого марева перед глазами. Я ревную ко всему, что окружает ее сейчас. Начиная с мальчиков в блестящих лосинах, заканчивая ветром, что касается ее лица.

Я хочу ее обратно.

И верну ее, чего бы мне это не стоило.

«Я тоже» – приходит ответ.

Блядь.

«Нет повода, Милен. В голове, сердце и головке – везде только ты»

Смеется?.. Думаю, да. Пусть смеется. Воскрешаю в памяти ее смех и губы… Дернувшийся в штанах член, реагирует незамедлительно.

«Я справлюсь» – отвечает, наконец.

«Вместе справимся» – пишу я и тут же добавляю.

«Я хочу тебя видеть»

«Мои курсы заканчиваются в конце сентября»

Я знаю, мне Евгения Карловна сказала. А так же попросила не давить на нее, заставляя вернуться.

«Я сам прилечу»

Молчит. Тоже скучает, но боится.

Пожелав спокойной ночи, принимаю душ и, упав на кровать, мгновенно вырубаюсь.

Первую половину следующего дня занимаю делами, а после обеда мне звонит Юрьев, доверенное лицо моей бабки.

– Евгения Карловна в больнице. Сердце.

– Какая больница? – спрашиваю, хватая со стола ключи от машины.

– Первая Михайловская.

– Милена знает?

– Да, только что сообщил.

Пока еду, набираю ее сам. Она плачет.

– Я прилечу уже завтра. Взяла билет на ближайший рейс.

– Только не плачь, слышишь?.. Все обойдется. Она же Берг.

– У Льва Давидовича тоже сердце… – всхлипывает она.

– Она справится. – повторяю настойчиво, сам не до конца в этом уверенный.

В больнице мне говорят – инфаркт, критическое состояние, реанимация.

Мне по-настоящему страшно. Сидя на стуле у ее дверей всю ночь, я молюсь, не зная ни одной молитвы, и жду утра.

Оказалось, хитрая старуха пробралась куда глубже, чем я думал.

Глава 50

Милена

Обняв себя руками, смотрю в одну точку – на автомат с шаколадками и газированной водой. В зале ожидания как всегда людно и шумно, а я будто в вакууме. Пытаюсь справиться со страхом и унять панику.

Новость об инфаркте бабушки выбила почву из-под ног. Даже после смерти Льва Давидовича я не испытывала и сотой доли того ужаса, что испытываю сейчас.

Не переживу ее ухода.

Я только сейчас поняла, как много она значит для меня. Не родная по крови, сдержанная, неласковая женщина с огромным сердцем.

Закусив губы, затягиваюсь воздухом. Глаза наполняются слезами.

Мой рейс снова откладывают на двадцать минут, и я безмолвно стону. Мне нужно быть там, рядом с ней, прямо сейчас!.. Ба, возможно, проживает свои последние минуты, а за тысячи километров от нее!..

В кармане кофты начинает звонить телефон. Вынув его, сбрасываю вызов от мамы. Собираюсь убрать его в карман, но он начинает звонить снова.

На этот раз на экране имя Ильи.

Меня обдает холодом и жаром одновременно. Вихрь эмоций подкатывает к горлу плотный ком.

Бешеная радость, омраченная жутким страхом услышать плохие новости.

– Да?..

– Снова отложили рейс?..

– Да, на двадцать минут. Я позвоню водителю, как только самолет сядет. – проговариваю охрипшим от долгого молчания голосом. – Как бабушка? Есть новости?..

– Лучше. Состояние стабильное.

– Правда?! – восклицаю я.

– Да.

– Ты видел ее?

– Нет, она пока в реанимации.

Горячая радость затапливает грудь и впервые за последние сутки дает сделать полноценных вдох.

– Но ведь стабилизировали состояние, да? Она в сознании?

– В сознании, да.

Женский голос объявляет посадку на мой рейс, и Илья, кажется, слышит это.

– Удачного полета, Милена… И мягкой посадки.

Сидя в самолете у иллюминатора, смотрю на проплывающие внизу облака. Теперь мои переживания поменяли тональность. Немного ослабшая тревога за бабушку уступает место волнению от скорой встречи с Ильей.

Мы ведь увидимся с ним совсем скоро. Возможно, даже уже сегодня. Он может приехать в больницу к ба или вечером в наш дом.

Мы увидимся.

Прикрыв глаза, пытаюсь настроить себя на шквал эмоций, которые обрушатся на меня совсем скоро. Сердце скачет в груди как заведенное, во рту пересыхает. Я пытаюсь нарисовать его образ в своей голове.

Самолет садится около шести вечера. Едва появляется связь, отправляю сообщение нашему водителю. Если не будет пробок, через полчаса он должен быть здесь.

Поэтому я не тороплюсь, пропускаю спешащих пассажиров вперед и выхожу в числе последних.

Меня не было в городе всего два месяца, а я уже и позабыла, что осень здесь традиционно наступает гораздо раньше. Горячая пора для дворников начинается уже в конце августа.

Ударивший в лицо сырой ветер, откидывает волосы назад. Хватаю ртом холодный воздух.

Небо после дождя ярко-голубое, а солнце отражается в лужах слепящими бликами.

Вынув из бокового кармана сумки футляр, привычно закрываю глаза солнечными очками.

А затем, спустившись с крыльца аэропорта, шагаю на стоянку, где меня должен встретить водитель. Однако вместо него, я вдруг вижу Илью. Мой взгляд врезается в его высокую фигуру и вышибает из легких весь кислород.

Застываю в десяти метрах от него. Он тоже не двигается.

Протянувшаяся между нами невидимая нить пропускает ток. Мое тело сотрясает дрожь.

Если бы я знала, что приедет он, вызвала бы такси.

Боже мой…

Если бы я знала, что приедет он, к посадке самолета, сошла бы с ума. Хорошо, что я