тебя там…Синица? Так вот, Синица, ты мне никто! Отпусти и дай мне пройти!

Никто…Я стоял как каменное изваяние. А чего я еще ожидал?

— Ты со мной так решила разговаривать? — я усмехнулся, — Не трудись. Ты такая чистенькая и беленькая и, поди, училась на одни пятерки! — я сорвался на крик, — Откуда тебе, девчонке из обеспеченной семьи знать всю грязь, что я прошел? Ведь ты никогда не защищала сама себя, у тебя был отец! Ты не росла на улице, ты не побиралась по соседям и по помойкам в поисках пищи! Ты не сбегала из дома, потому что тебя до смерти достала пьяная мать!

Лена затихла и посмотрела на меня.

— Антон, я не знала…Ты ведь никогда мне этого не рассказывал…

— Зачем тебе это? — с горечью бросил я ей — Теперь все иначе, у меня есть почти все, а то чего нет, я могу купить.

— Только меня ты не купишь.

— Знаю. Невозможно купить любовь. Я пробовал. Свои первые заработанные деньги, крупные деньги, я решил потратить на мать. Я пришел к ней и предложил ей лечь в самую лучшую клинику, там бы ей помогли. Она рассмеялась мне в лицо! И сказала, что если я хочу ей помочь, то лучше дать ей деньги. И я дал. Я отдал все, что заработал. Не оставил ни доллара себе. Больше я ее не видел, а через несколько лет она умерла.

— А отец?

— Он умер раньше, почти сразу как вышел из тюрьмы — рак поджелудочной, — я посмотрел на нее. Не совсем осознавая, что сейчас ей рассказал то, что не рассказывал никому. — Что теперь жалеть меня будешь? Или отпихнешь? Да нет, не отпихнешь. Ты не такая…

Она смотрела на меня с жалостью, это я больше всего ненавидел с детства, когда сердобольные соседки, кормя меня на своих уютных кухоньках, высказывали мне какой я бедный и несчастный, и какие сволочи мои родители. От этих слов кусок не лез в горло, и я ненавидел их за это, ненавидел эти жалостливые глаза, потому что каждая кто меня жалела, за моей спиной говорила, что мне одна дорога в будущем — в тюрьму. Наверное, они были не далеки от правды, разница только в том попадусь я в руки так называемого правосудия или нет.

— Я убийца. Зачем меня жалеть?

Она вздрогнула, жалостливый взгляд исчез.

— Зачем, Антон? Зачем ты их убил? Я не жалею их и не оправдываю. Я ничего не смыслю в ваших законах, но даже я понимаю, что ты не прав. Ты сам им приказал, и они послушались.

— Ты сама ответила на вопрос, — я горько улыбнулся, — Они послушались.

— Но как иначе?

— Свобода выбора, если ты избрал путь волка, отсутствует. Все верно, они не могли ослушаться. А я не мог их не убить.

— Кому ты чего доказал?

— Никому и ничего, у меня тоже не было выбора. Если бы я их отпустил, то все посчитали бы, что Синица спекся.

— Кто знал об этом…

— Как видишь многие, они не держали в секрете то, что произошло в том подвале. Только за это я имел полное право их убить.

— Поэтому те, кто сегодня приходил тебя оставили в покое?

В покое? Нет, в покое меня никто не оставлял, и вряд ли оставит. Свободы выбора нет.

— Да.

Она замолчала, застыла в одной позе. Я, молча, вышел из ее комнаты. Если бы тогда, когда крутой парень из моего двора, предлагая вступить мне в его банду, обмолвился, хотя бы намекнул, что у таких, как мы, нет выбора в дальнейшем, может быть, я бы одумался. И жил бы как обычные люди. Но вряд ли он это знал. Я добился многого за эти годы. Меня стали уважать в определенных кругах, ко мне начали прислушиваться. Как и упомянул Митяй, у меня был талант — находить людей и нужную мне информацию. Каким-то шестым чувством я знал, где искать, у кого спрашивать. Инстинкт охотника или, может быть, мне помогает тот зверь, который живет во мне? Я не знал ответа. Всю жизнь, что я себя помню, меня сопровождала злость и боль, чувство ненужности. Даже мысленно я не любил возвращаться в те года детства. Беспризорник. Одиночка. Сирота при живых родителях. Гноящаяся рана на теле государства и пустое место для собственной матери. У меня не было семьи, я пытался создать свою. Кто знал, что у меня это плохо получиться. Но я лучше расшибусь в лепешку, чем оставлю Кира. Я дам ему то, что никогда не было у меня — родительскую ласку и любовь. У моего сына должны быть родители и счастливое детство.

Лена…Девочка с телом женщины. Добрая, отзывчивая, не похожая на своих сверстниц, которым нужны только деньги и красивая жизнь. Женщина, которая пробудила во мне гамму эмоций, смогла забраться ко мне глубоко в душу. Женщина, которая победила дракона. Женщина, которую я люблю.

На следующее утро мы уезжали от бабки Тамары, она даже плакала при расставании. Настало время возвращаться домой. Я видел она рада, она устала скитаться. Скоро мы увидим сына.

Приехали мы в родной город через два дня. Я уже собирался звонить Казанцеву и попросить его привезти нам Кира, как Лена меня остановила.

— Подожди, я не хочу, чтобы он это видел, я не хочу, чтобы он видел меня такой. Сначала к врачу.

Девочка повзрослела. Я молча кивнул и позвонил Владу. Влад приехал к нам через час, выслушал Ленку, взял ее кровь на анализы и удалился.

Он позвонил мне на следующий день и попросил приехать.

— Я не знаю причин, почему вы решили избавиться от ребенка, но я категорически против этого, — сразу заявил мне он, не успел я даже войти в кабинет. Я растерялся.

— Посмотри на ее анализы…А, черт, ты все равно не поймешь! Неужели ты хочешь аборта?

— Она хочет, Влад, — я вздохнул, — Это ребенок Яна.

Влад оторопело на меня смотрел.

— Понятно, — наконец-то изрек он, — Но я, все же, настоятельно не рекомендую этого делать. Если вы, конечно, планируете дальше иметь детей. И не хотите потом проблем со здоровьем в целом.

— Все так серьезно?

— Серьезней не бывает, — кивнул он, — Хотя бы один аборт и все. Никакая клиника ей больше не поможет. Вспомни, каких трудов стоило зачатие и рождение Кирилла.

— Я все понимаю. Как ей это сказать?

— Я ей скажу, надеюсь, она поймет.

Она буквально вылетела из кабинета Влада. Такой реакции даже я не ожидал.

— Как