У мага были посох и, кажется, заокеанский карманный пистолетик, отлично подходящий для того, чтобы продырявить разумного, сидящего от стрелка в трех шагах, например в казино или в дилижансе. У пилота парные пистолеты дорожного типа — «белян» и «чернян». Целиться из них невозможно, да и не нужно, это настоящие ручные пушки, валящие противника толпами.

Эргоном вздохнул. С двух рук одновременно стреляют только в романах, в жизни это не очень надежный способ. Иногда, правда, единственный… Но не в этот раз.

— Скруп! — окликнул Эргоном мага. — Как у тебя продвигается?

— Можно ломануть, — откликнулся Ковырявичус. — Хорошо бы смоделировать… просчитать… но я уверен, что справлюсь с первой попытки.

Он всегда говорил так, с паузами, словно за каждым куском фразы должно последовать нечто особенно значительное. Это раздражало Эргонома, но теперь, после рассказа Мазявого, почему-то перестало раздражать.

— Есть ли у нас время? Что по ту сторону? Вот в чем вопрос, — закончил маг.

— Как раз об этом и хочу сказать. Ситуация осложняется, сюда может явиться противник количеством до девяти разумных. Я беру на себя троих, пилот, предположим, двоих собьет. Сумеешь ты справиться с четырьмя неприятелями, Скруп?

— Скрупулюс… если вам не сложно, господин Эргоном. С четырьмя? Можно… можно и с четырьмя. Почему вы не сказали раньше? Я бы уже подготовился… и мог бы ручаться хоть за всех.

— Я сам только что узнал.

— Позволите спросить, каким образом?

— Нет, не позволю! — рявкнул Эргоном. — Парень, они могут быть здесь с минуты на минуту, камлай уже, делай что-нибудь!

Ковырявичус подошел к дальнему краю поляны и встал между двух закрученных спиралью стволов, между которыми располагался, говоря по-простому, выход с тайной тропы, а по-научному — «зона телепортации», связывавшая поляну с точкой перехода подле памятника. Навершие посоха засветилось, маг стал быстро чертить в воздухе какие-то знаки.

— Эй, Летун! — распоряжался между тем Эргоном, не выпуская трубки изо рта. — Подгони ковер сюда, ставь по центру. Вещи — в середину, возможно, задержат какую-нибудь пулю. Ты, извини за нескромность, со своими стволами в ладах?

Продолжая говорить, он встал у края ковра слева от пилота и, отложив трубку, вынул из-за пояса «перум». Краем глаза заметил, как напрягся пилот, но не подал виду и, взведя курки, стал осматривать капсюли.

— В ладах. Да из них трудно промахнуться, — ответил тот, тоже доставая и осматривая свои пистолеты.

Эргоном положил двухствольник перед собой, под левую руку, стволами точно в направлении между тайной тропой и пилотом, и стал осматривать заряд «ведьмака».

— Это не так просто, как кажется. Сумеешь за каждый выстрел двоих повалить?

Пилот тоже положил «белян» — под правую руку, стволами к Эргоному — и посмотрел на зону телепортации, прикидывая, сколько разумных может шагнуть на поляну одновременно.

Эргоном положил «ведьмак» поперек ковра, так, чтобы ствол смотрел на мага.

— Если условимся, что я стреляю, только когда… — начал пилот, но Эргоном не дал ему договорить.

Он подхватил «перум» левой рукой и высадил оба заряда в упор. Пилот упал, нелепо взмахнув руками. Ковырявичус дернулся, оглядываясь на выстрел и одновременно нацеливая посох, но Эргоном, бросив двухствольник, уже подхватил «ведьмак» и выстрелил от бедра.

Перед животом мага сверкнула короткая вспышка. Конечно, Ковырявичус успел активировать защиту от пуль. Несколько секунд маг стоял, удивленно глядя на противника, потом покачнулся и рухнул.

Пули почти никто не заколдовывает: это обходится слишком дорого, обычно чары накладывают на оружие. Но Эргоном в свое время потратился на несколько зачарованных пуль и всегда носил одну наготове, благо его любимый пистолет позволял при необходимости очень быстро произвести перезарядку.

Не спуская глаз с клочка ночной тьмы между кручеными деревьями, Эргоном встал перед «беляном» Летуна и, отведя стопор, переломил «ведьмак». Двумя пальцами подцепил зарядную камеру, которая при необходимости легко вынималась, и бросил на ковер. Быстро вынул из подсумка на поясе вторую, с зарядом пороха, запыжованной пулей и налаженным капсюлем, вогнал ее в ствол и закрыл пистолет. Только взведя курок, он спрятал использованную камеру и, положив «ведьмак» рядом с «беляном», принялся перезаряжать «перум», ловко орудуя шомполом. Одновременно он перебирал в уме приметы герильясов, сообщенные призраком, и намечал про себя, каким стволом кого встречать. Если Ледащему удалось, как он велел, незаметно подобраться к Гемье и шепнуть, что Эргоном здесь, гном смекнет, что к чему, и поможет. Странно только, куда подевался Васисдас? Призрак его почему-то не приметил. Значит, эльфа в расчет брать нельзя.

Жаль, конечно, что пришлось убить мага и пилота в преддверии схватки, но полагаться в бою на предателей — глупее не придумаешь. Ничего, Гемье тоже парень не промах, и позиция тут удобная: телепортироваться враз больше трех противников не смогут. И ведь они не ожидают засады, верно? Значит, можно спокойно отстреливать их по одному.

Сердце ровно стучало в груди. Все, как раньше, все, как всегда, как и должно, наверное, быть: перезарядка, прицел, выстрел и так дальше, если нужно — до бесконечности. Сколько раз Эргоном делал это — не счесть. Меняются лица в растре прицела, меняется оружие в руке, но все сводится к тому, чтобы стрелять первым…

Бегущая фигура материализовалась меж крученых деревьев. Рука метнулась к «беляну». Грянул выстрел.

Пистолет оказался заряжен старым дымным порохом, белесое облако закрыло обзор. Эргоном кувырком ушел в сторону и встал на колено, целясь в направлении тайной тропы из «перума» и «ведьмака», но больше там никого не было.

Тот, кто пришел с кладбища, лежал в десятке шагов от зависшего над поляной ковра-самолета. Из-за высокой травы лица не было видно.

Разведчик? Они что-то подозревают и выслали вперед одного из своих и теперь ждут его возвращения? А если он не вернется — пойдут сюда, готовые к бою? И кто же это, в конце концов?

Выждав немного, Эргоном выпрямился и медленно двинулся к убитому. Сердце билось… неровно. Такого с ним никогда еще не было. Словно какое-то нехорошее предчувствие охватило его.

Приблизившись к трупу, Эргоном понял, что это было за предчувствие. Мозг не угнался за рукой, натренированной долгими годами боев, — перед ним лежал, раскинув руки, Гемье, превращенный в решето безжалостной картечью.

«Старею», — подумал Эргоном. И в этом слове был его приговор самому себе.

Странное совпадение: он пробыл политиком, настоящим политиком, принятым в чьи-то ряды и вписанным в какие-то списки, менее суток, а уже перестал быть хорошим бойцом. Впрочем, он понимал, что это не более чем совпадение. Истинная причина в возрасте. Нервы поистрепались. Когда-нибудь это должно было случиться, и то, что случилось именно сегодня, можно считать даже удачей: ведь ему есть куда отступать, он может со спокойной душой отложить пистолеты и зарыться в бумаги. Это ведь и правда удача! Что с ним стало бы, измени ему рука впервые еще месяц назад, когда все его грандиозные проекты были только мечтами? Конечно, удача…