– Да что ты вообще о ней знаешь?! – окрысился лже-капрал.

Гляди-ка, за живое задело, психует. Хороший признак.

– Я? Да почти все! Она вот уже четыре года в «Куколках» танцует. А хозяйка этого заведения – моя сестра. Я там всех знаю, от вышибал до уборщицы. Двадцать три года, светлый и добрый человечек, в жизни никому зла не сделала. Чистая душа – стриптиз танцевала, а внутри так доверчивым ребенком и осталась. Весь мир любила.

Говорю, а сам будто в живой детектор лжи превратился, смотрю, слушаю, буквально на ощупь пытаюсь его эмоции потрогать. Черт, а ведь ему больно! Не успел этот пацан, в отличие от старших коллег, душу коркой отстраненного цинизма прикрыть. Давим дальше!

– Ты вообще себе представляешь, каково это, в трущобах вырасти и вот таким человеком остаться? Где из десяти девочек к совершеннолетию минимум одну уже зарезали, две-три успели родить, а то и не раз, две-три – уверенно на панель вышли. И как минимум половина – уже плотно сидит на какой-нибудь дешевой наркоте. А она – смогла!!!

Ну, тут я конечно, жути нагоняю. У нас на Булыжнике в неблагополучных кварталах далеко не курорт, но все же не те трущобы, что в Голденкейпе на Новой Аризоне, и уж тем более – не Могадишо Старой Земли. Но для мальчика из состоятельной семьи (а другие в тот же Вест-Пойнт у янки или в Аннаполис у нас и не поступают) – все трущобы одинаковы: грязь, мрак и ничего человеческого.

– Она мне ничего такого не рассказывала, – вдруг тихо выдыхает он.

Есть контакт!

– Разумеется. Какая девушка станет такое о себе рассказывать, да еще тому, в кого влюблена по уши? Она ж последние дни только о тебе и говорила. После ночи на пилоне, не отдохнув, душ только приняла – и к тебе. А там ты… С ножом… Вот я и пытаюсь понять – зачем? Ты – маньяк? Тебе это удовольствие доставляет? Или решил, что роман зашел слишком далеко и не знал, как от нее отделаться? Так нужно было просто сбежать. Она бы поплакала, конечно, но простила. Она же добрая была, точно простила бы. Даже такого упыря, как ты.

– Я этого не хотел! Я ее любил!!! – то ли выкрикнул, то ли всхлипнул он.

Сцепленные в замок ладони – побелели, в глазах – будто вода колышется.

– Тогда рассказывай. Как так вышло, что любил, а потом – нож в сердце и в заброшенный коллектор, словно мусор.

– Мне приказали. И если бы я отказался, то в том коллекторе нашли бы два трупа…

Похоже, упоминание забитого мусором коллектора атмосферника стало той самой соломинкой, что сломала-таки спину верблюду. Парня прорвало.

Зовут его и на самом деле Эштон. Только не Саммерс, а Тэлбот. Второй лейтенант, Силы специальных операций КМП США. Обычная биография: богатая семья аж со Старой Земли, в которой почти все мужчины носили погоны из поколения в поколение, чуть не со времен подписания Декларации о независимости, школа, спорт. Поступление в Вест-Пойнт, учеба на курсе военной разведки, больше похожая на жесткую дрессировку, через боль, через «не могу». Лучший на курсе, «покупатели»-вербовщики из Командования Сил спецопераций за полгода до выпуска, новая учебка, с порядками, по сравнению с которыми муштра Вест-Пойнта вспоминалась почти что с умилением… Наконец – первое боевое задание: инфильтрация на территорию потенциального противника, операция по воздействию на фигуранта, подготовка плацдарма для последующего развертывания основных сил…

После слов о «развертывании основных сил» и меня нехороший холодок вдоль позвоночника пробежал. Но пока – молчу, парню нужно выговориться. Начну перебивать и переводить разговор на другие темы – может замкнуться и замолчать. Потом, все потом. Пока – слушать и кивать, с лицом, исполненным сочувствия.

С Мэнди познакомился случайно, на выходе из молла, буквально в паре шагов от такси, у нее бумажный пакет с продуктами порвался. Пока помогал девушке собирать раскатившиеся в стороны фрукты – разговорились. Дальше все просто: обмен номерами, созвоны, свидания…

Он выговаривается, а я сижу и пытаюсь понять, как эта история милого флирта могла закончиться убийством?

– Она просто пришла не вовремя…

Похоже, в своем рассказе капрал Саммерс, оказавшийся вторым лейтенантом Тэлботом, добрался, наконец, до главного.

– В гостиницу никто не должен был прийти, – продолжает он. – Не было ни звонка, ни сообщения на комм. Думал, посидим вдвоем, поболтаем. Потом пообедать сходим… А тут дверь пищит, вошел кто-то. Я в прихожую номера вышел, Мэнди в холле осталась, на диване. Ее от двери не видно было… А Рэнквист… Майор Энтони Рэнквист, старший группы, его раненым со склада увозили на «неотложке»… Он прямо с порога начал мне задачи ставить по похищению дочери этого подполковника. Мол, «крыса» спеклась и согласилась сотрудничать, времени в обрез… Я ему жестами пытаюсь показать, а он будто не видит. Потом сообразил, замолчал… В комнату заглянул, а там – Мария. Явно все слышала, и все поняла… Он только на меня глянул так, коротко…

Я молчу. Это его вина, ему и рассказывать все, от начала и до конца, я помогать не собираюсь.

– Он бы ее все равно убил! А потом – меня… А я все сделал быстро, она, наверное, даже не поняла ничего.

Да, как раз о чем-то таком Дэнни Чен и говорил. Один отлично поставленный удар с доворотом, сердце разорвано практически в клочья. Умерла, ничего не почувствовав. Милосердная быстрая смерть.

– Детектив, – Эштон смотрит на меня полными боли глазами, – вот почему жизнь – такая сука? Я шел в армию, чтобы защищать свою страну! И на первом же боевом задании мне пришлось убить хорошую девочку только ради того, чтобы похитить вторую, думаю, тоже хорошую… Ну как так, а?!

– Я тебе больше скажу, Тэлбот. Ты ее убил даже не ради своей страны. Просто вас, как группу профи, подтянули к этому делу почти что по аутсорсингу[97], мать его… И действовали вы, герои-диверсанты, в интересах «Ю-Эс Майнинг энд Ойл». Слышал про такую корпорацию? Ты убил девушку, которая тебя любила, ради того, чтоб кучка состоятельных парней в дорогих костюмах повысила стоимость своих акций на сколько-то там процентов, а их акционеры получили чуть больше в виде ежегодных выплат. Поздравляю…

Когда я выходил из допросной, Эштон плакал.

– Жестко ты его, даже жестоко, – покачал головой лейтенант Рудицки, едва закончив смотреть видеозапись допроса.

– Он убийца, сэр. И мне плевать на все его душевные терзания. Вот молодую и красивую девочку, у которой вся жизнь впереди была – жалко. А его нет. У него был выбор. Да, возможно, мы нашли бы потом два трупа, а не один. Но при даже самом плохом раскладе был шанс победить, или хотя бы умереть как мужчина. Он выбрал свой путь, и теперь сдохнет на тюремных нарах. Не думаю, что приговорят к высшей мере, а вот к пожизненному – запросто.