– Да уже домой собирался, тебя вот решил дождаться. Думал, новости какие-нибудь интересные расскажешь.

– Расскажу, Хави. Да такие, что ты со стула рухнешь. Отставить «домой», стажер. Прямо сейчас идешь в оружейку и получаешь там на меня и на себя по «Иерихону» в полной боевой комплектации, на меня еще и подствольный М-470 не забудь. Будут возражать – сразу набирай меня, я их быстро научу Родину любить. И на себя полный пехотный комплект, а мне – только «щитки», ну, наплечники, наручи и поножи… Броня и шлем у меня до сих пор в багажнике «патрульки», сдать не успел… И двойной… Нет, лучше – тройной боекомплект, на «подствольник» тоже. Все понял? Давай, дуй, пока остальные не набежали.

– Это шутка, Нэйт? – Бланка даже не заметил, как журнал у него из рук на пол выпал.

– Какие уж тут шутки, стажер. У нас всех, чтоб мне пусто было, нарисовался шикарный шанс стать настоящими героями Конфедерации. Знаешь, кто такие герои, Хави?

Тот ошарашено молчит, а я вспоминаю ехидную улыбку Влада и понимаю, что примерно так же сам выглядел тогда на Фьорде.

– Герои, Бланка, это парни, которые получают медали. Только не всем их на грудь цепляют, некоторым на крышку гроба кладут. Все понял?

– Да, – севшим голосом хрипит он.

– Тогда – бегом. А то, и правда, набежит толпа, до завтра вооружаться и экипироваться будем… А у нас еще дел полно!

Поняв, что наставник не валяет дурака, а совершенно серьезен и предстоит что-то явно интересное, пусть и опасное, Хавьер бегом бросается в сторону оружейки. Эх, молодость… Когда-то и я был таким же юным обормотом, не верящим в саму возможность собственной смерти, а потому без раздумий лезущим в любую заваруху.

Похоже, Рудицки успел дойти до Симмонса быстрее, чем я до Хави. Потому что ушедший за оружием и снаряжением Бланка застрял почти на два часа. Я за это время аккуратно и по шаблону скомпоновал все документы и экспертизы по делу, отправил оформленную под свидетельские показания беседу с «мальчиком Дикки» на ознакомление его отцу и даже успел ее назад получить, заверенную по всем правилам. Бернард Айзенберг подрос в моих глазах второй раз за день. Сложилось впечатление, что он присланный документ буквально глазами пробежал, убедился, что я сдержал слово и ничего лишнего не вписал и тут же расписался сам и заставил расписаться сына. Почему-то мне представилось, что в этот момент он ему еще и хороший звонкий подзатыльник отвесил.

Словом, к тому моменту, как запалено дышащий детектив-стажер заволок всю груду оружия и снаряжения в наш кабинет, я с бюрократическими заморочками уже покончил.

– Там какое-то безумие, – пожаловался Хавьер отдышавшись. – Патрули из города по очереди возвращаются и собираются, словно на войну. Вот, ждал, пока всех пропустят, тех, кто сейчас на маршрутах. Их приказали вооружать без очереди. А за это время из кабинетов народу набежало. Меня вообще хотели в конец очереди оттереть, мол, стажер, подождет. Но я сказал, что получаю для тебя, и все тут же отстали.

Еще бы они не отстали. У меня в «управе» кое-какой авторитет за тринадцать лет заработан. Это Хавьеру своего пока не хватает. Авторитет, опыт и импотенция – они приходят с годами… Главное – чтоб не одновременно.

– Это безумие называется сигнал «Зарево», стажер. Как я тебе уже сказал, есть обоснованные подозрения, что скоро нам всем придется немного повоевать. Но это чуть позже, а пока – посиди, отдышись, а мне нужно пару звонков сделать.

Достав коммуникатор, по памяти набираю номер, по которому я не звонил уже много лет. Нет, с подчиненными этого человека я пересекаюсь по службе частенько и в самых разных ситуациях. Но вот беспокоить его лично без самого веского на то повода – не стоит. Он – Большой Человек с заглавной буквы. Его время слишком дорого, чтоб дергать по мелочам. Но расклад у нас сейчас такой, что придется не просто побеспокоить, а вытащить на личную встречу. И этого человека, и его «заклятого друга» и старого конкурента.

Тимоти Коллинс и Моше Зильберман. Долгополый Тим и Большой Мо. Некоронованные короли преступного мира Булыжника, давно прочно взявшие в руки и поделившие промеж собой весь хоть сколько-то серьезный криминал нашего маленького планетоида.

К месту встречи едем в тишине. Хавьер, похоже, переваривает последние события, а у меня в голове сумбур, в котором я пытаюсь навести порядок.

Тринадцать лет! Тринадцать чертовых лет прошло! Даже я с самого начала понимал, что Серый Фьорд – это не конец истории, а всего лишь ее начало. На руководство «Таксомы» тогда повесили всех собак, сами рудники на Фьорде перешли в собственность правительства. А русские вошли в концессию. И все, гробовая тишина. На протяжении многих лет – никаких новостей, никакой информации. Понятное дело, что если о ситуации ничего не знать, то никакого интереса заштатная, малопригодная для человека планета не представляет. Но я-то был в курсе… Я за новостями следил внимательно. И – ни малейшего намека ни на исследования, связанные с кристаллитом, ни на появление новых источников энергии… Раз тишина – значит исследования все еще ведутся, причем, в обстановке строгой секретности.

Думаю, янки все это время тоже не сидели, сложа руки. А в итоге – прямо сейчас имеет подготовку к попытке силой отжать Булыжник… Выводы? Выводы простые: наши или русские, а может и совместными усилиями, вплотную приблизились к практическому воплощению «в железе» открытия, сделанного «яйцеголовыми» из «Таксома Карбон» почти полтора десятилетия назад. А вот янки, похоже, не сильно преуспели. Скорее всего, не нашли новых месторождений пылевого кристалла. Для проведения экспериментов раздобыть некоторое количество минерала вполне возможно. Рудокопы красивые друзы обманки время от времени подбирают и продают в качестве сувениров. С контрабандистами всегда можно договориться. Но это исключительно лабораторные объемы, для промышленных масштабов таких «поступлений» явно не достаточно. И, поняв, что безнадежно отстают, а отставание уже становится чрезвычайно серьезной проблемой, янки пошли ва-банк и решились на прямое военное вторжение.

В кино встречи серьезных воротил теневого бизнеса проходят либо поздним вечером в дорогих клубах, где гремит музыка и визжат сильно подвыпившие девицы, либо глубокой ночью, в каких-нибудь глухих портовых закоулках, где даже мощные фонари не могут рассеять глубокие черные тени, а эхо шагов громко отражается от стен куонсетов и контейнеров.

У нас все совсем не так драматично. Вечер, но солнце еще не село и на улице полно прохожих, спешащих по своим делам. Маленькая забегаловка, чистенькая и уютная. Такая, знаете, с хлопковыми скатертями в красно-белую клетку на столах, в меню – глазунья с беконом, блинчики с кленовым сиропом и плохонький кофе, который с утра сварят, а потом весь день подогревают… В общем – ничего выдающегося. Кроме таблички «Закрыто на спецобслуживание» за стеклом входной двери и посетителей, ждущих нас внутри.

Сразу за дверью два лба с комплекцией бронетранспортеров: скучающие физиономии и цепкие, внимательные взгляды профессиональных бодигардов[99]. Оба в строгих костюмах и галстуках, разве что пиджаки расстегнуты и чрезвычайно характерно топорщатся с правой стороны.