Сид был окончательно вымотан и очень зол. Я вообще не верю, что люди естественным образом могут быть злыми. Ты сам принимаешь решения, но родители определенно могут направить тебя не туда.

Мы запретили ей ехать в тур с нами, но она нашла отель, в котором мы остановились. Когда мы послали ее подальше и не разрешили ехать с нами, Сиду пришлось с этим смириться. Когда он был не под наркотой, с ним все было нормально, и он соглашался с нами. Но в ту минуту, как она появлялась, все начиналось по новой. Он нуждался в ней, но в то же время и боролся с ее влиянием. А позже наркотики для него стали нужнее, чем она.

БОБ ГРУЭН:Она была нытиком и не слишком симпатичной, потому ненавидеть ее было достаточно легко.

ДЖОН ЛАЙДОН: Боже, я не могу сосчитать, сколько ночей я провел с Сидом, пытаясь уговорить его бросить наркотики. Это был кошмар. Я в буквальном смысле запирал Сида дома по его же просьбе. Я проводил выходные, недели, не давая ему выйти из дома. Именно так мы и поступали с друзьями – мы запирали его и не давали выйти. Он должен был пережить, вытерпеть все, что с ним происходило, все эти ломки. Я знаю, что это ужасно. Он выходил из комнаты, ненавидя меня. Несколько раз я сидел с ним в комнате и буквально на своей шкуре переживал все, что он испытывал. Мне доводилось сидеть и с другими людьми, имевшими похожие проблемы. Приходилось сжимать скулы и терпеть, потому что это очень серьезно. Героинозависимые наркоманы сходят с ума не на шутку. Они готовы тебя убить, но вам приходится терпеть. Они кричат на тебя, оскорбляют, потому что не могут заснуть. Все это продолжается от тридцати шести до сорока восьми часов. Приходы начинаются и прекращаются, потом снова начинаются, и так по кругу. Конечно, приходится давать наркозависимому какие-то лекарства. Обычно страдания облегчает метадон. Нелегко это, скажу я вам. Мерзко. Ужасно. А потом, после всех мучений, снова появлялась эта сука Нэнси, и опять то же самое. В итоге я сдался.

В какой-то момент я больше не хотел иметь дела ни с кем из них.

Когда мы отправились в Америку, я решил, что попытаюсь еще раз ему помочь, потому что с нами в автобусе были другие люди, наша команда. Сначала было чуть легче, а потом, в Сан-Франциско, все опять полетело к черту, и моя борьба с наркоманией Сида потеряла всякий смысл.

Я не понимаю, зачем некоторые люди пытаются снимать такие фильмы, как «Сид и Нэнси»[43], предварительно не пообщавшись со мной. Алекс Кокс, режиссер фильма, не стал обращаться ко мне за комментариями перед съемкой. Он, как и все люди в мире, кто интересуется Sex Pistols, опирался наточку зрения Джо Страммера. Боже, Джо Страммер, вокалист Tha Clash! Что он мог знать о Сиде и Нэнси? Он видел верхушку айсберга, и то мельком. Единственный раз, когда Алекс Кокс обратился ко мне, это тогда, когда он отправил ко мне парня на консультацию – того, кто в фильме играл меня. Он сказал, что хочет обсудить со мной сценарий. А потом спустя два дня он заявил, что уже хочет выпустить кино. Это был полный бардак, и вдобавок мое имя хотели впутать в историю, которая не имеет отношения к реальности.

Для меня этот фильм – низшая форма жизни. Я считаю, что он восхваляет героиновую зависимость, а не осуждает. А финальная сцена, где идиотское такси взлетает в небо, окончательно убеждает в этом. Такая чушь. Сцены в отеле Нью-Йорка хороши, только надо было изобразить их еще более стремными.

Декорации местечек Лондона, где якобы обитали Pistols, не соответствуют действительности. Парень, игравший Сида, актер Гэри Олдман был хорош. Но и он сыграл своего персонажа прямо противоположно тому, каким он был в реальности. Я не думаю, что это вина Гэри, ведь я знаю, что он чертовски хороший актер. Если бы у него только была возможность пообщаться с кем-нибудь, кто близко знал Сида!

Я думаю, что режиссер не ставил своей целью снять фильм, который точно описывает реальные события. Это же все про деньги, да? И только. Унизить чью-то жизнь и личность, чтобы заработать, да еще так успешно! Разве это не может не бесить? Ирония в том, что меня до сих пор спрашивают про этот фильм. И мне приходится объяснять, что это чушь от и до. Этот фильм – больная фантазия какого-нибудь выпускника Оксфорда, который проспал всю эру панка, гребаный придурок!

Когда я вернулся в Лондон, меня пригласили на премьеру.

Я принял приглашение и был шокирован. Тогда я встретил Алекса Кокса впервые и сказал ему, что он счастливый сукин сын, что его не пристрелили нафиг, и пусть скажет спасибо, что я этого не делаю. А Сиду бы понравилась эта комедия?

Что касается того, как был изображен я, ничего оскорбительного в этом не было. Просто полная хрень. Шампанское и фасоль на завтрак? Просто супер, вот только маленький нюанс: я не пью шампанского. Актер не разговаривал так, как я. У него другой акцент. Что еще хуже, в фильме продвигается идея того, что я ревновал Нэнси. Это отвратительно. Думаю, это было личное виденье Коксом ситуации, и это выдавало в нем то, что его семья – средний класс, – все должно быть романтичненько, легко и непринужденно.

Сиду хотелось, чтобы ему причиняли боль. Он жаждал внимания. Он встревал во всевозможные виды драк, потасовок, где ему наносили увечья. Он вечно был покрыт шрамами, а под глазами у него были огромные синяки. Такого садомазохистского поведения до встречи с Нэнси я за ним не замечал. Он выбрал такой стиль жизни. Была масса ситуаций, которые даже не стоит вспоминать. Подобное происходило постоянно.

КЭРОЛАЙН КУН: Сид не был настроен на саморазрушение. Окружавшие его люди просто не смогли задать ему другое направление.

Когда я впервые встретила Сида среди молодых фанатов Sex Pistols, он вовсе не был депрессивным, он не был настроен на саморазрушение.

Затем его окружили люди лет на десять старше. Все они получали удовольствие от чувства ненависти. Зло легко объяснить, это кайф от разрушения. Молодым людям в таком кругу нет шанса выстоять. Я говорю не столько о мрачной и очевидной, сколько о скрытой стороне этого круга. Мне в мои девятнадцать лет повезло, потому что обо мне заботились. Это очень важно. Именно этого недоставало Сиду и именно этого не могло ему дать его окружение. Больше всего у меня претензий к поведению взрослых в данной ситуации. Малкольм, Берни и прочие имели дело с очень молодыми людьми.

Малкольм, оставь детей в покое. Как пели Pink Floyd.

ДЖОН ЛАЙДОН: Мы подписали наш контракт на запись с лейблом A and М прямо перед Букингемским дворцом. Но долго мы там не пробыли – лишь одну неделю марта 1977 года. По пути туда мы устроили настоящую драку в автомобиле. Одна реплика, другая, третья, затем в ход пошли кулаки. Мы знатно отметелили друг друга. В этом нет ничего плохого, все группы время от времени дерутся. Но немного неудобно, что пресса ждет вас на улице, а вы деретесь напротив Букингемского дворца. Кстати, полиция ничуть не удивилась происходившему. Потом была пресс-конференция – еще один фарс. Мы не готовились к ней и понятия не имели, какие вопросы нам вообще будут задавать. Как обычно, на встрече были представители таблоидов и журналов, писавших оскорбительную чушь. Они провоцируют говорить глупости. Нас все это выбесило. Сид бросил в кого-то пирожное. Опять же дурацкий поступок. Пресса получила, что хотела, – черноротых ублюдков. Они были счастливы.