A and М пригласили нас в офис и буквально залили шампанским и выпивкой. Малкольм надеялся, что не утратит контроль над нами. Однако Сид жутко надрался в туалете и разбил ботинком унитаз. Мальчики есть мальчики, что ты с ними ни делай. Кого-то стошнило в одном из директорских офисов. Я был пьян и точно не помню, но, возможно, это был я. Стив вел себя агрессивно по отношению к некоторым секретаршам. Так, одна женщина выбежала из офиса с воплями. Сделал ли Стив что-то непристойное? Возможно, он ее лапал, но я этого не видел, поэтому не могу сказать наверняка. Пол был тихим и застенчивым. Он достаточно пассивен и всегда следил за тем, что делал Стив, чтобы посмотреть, не перепадет ли чего-нибудь и ему. Тащился в хвосте, так сказать.

У нас не было никакого интереса сотрудничать с A and М. Они были просто еще одной кучей парней в костюмах. Некоторые в верхушке компании считали нас отвратительными. Смешно наблюдать за людьми, которые показывают на тебя пальцем и утверждают, что отстаивают какие-то моральные ценности. Всегда смотри с подозрением на того, кто громче всех кричит.

Я видел копию текста God Save the Queen у представителей A and М в магазине звукозаписи в Гринвич Виллидж в Нью-Йорке. Даже у меня нет копии, и это меня изрядно разозлило. Лейбл никогда не заморачивался с тем, чтобы раздать нам копии. Они изымали записи и копии практически сразу после того, как они были опубликованы. Мы пробыли с A and М одну неделю и были очень счастливы, что все быстро закончилось – они заплатили нам семьдесят пять тысяч фунтов отступных. Это было просто обалденно!

Вы подумаете, что у одного из этих лейблов хватило ума остановиться и сказать: «Подождите, мы тут все не так делаем, мы вообще ведем себя как мошенники!» Но нет. Все они распались как карточные домики. Может быть, они не видели в этом бизнесе финансового будущего. Они думали, что сотрудничество с группой – это не более чем одноразовый ночной флирт и на этом все. Причина, по которой лейблы вели столь узколобую политику, заключалась в том, что они подписывали контракт лишь с теми группами, которые вписывались в характеристики и соответствовали стандартам.

Вот почему музыкальная индустрия такая скучная! Вовсе не потому, что на музыкальном рынке нет идей или исполнителей, а просто потому что нет адекватных контрактов. Если группа не подписывает контракт, она исчезает.

Кстати, иногда лейблы подписываются с какими-то группами именно для того, чтобы их уничтожить. Если у них есть каталог музыки одного типа и они вдруг чувствуют, что появляется нечто, что может сместить весь акцент и начнет угрожать другим жанрам, они просто подписывают контракт с представителями этого жанра, а потом хоронят их. Они отлично определяют, что может угрожать их идеально слаженному мирку.

Представители Virgin, нашего третьего лейбла, вели себя как «школьники на публике». Но они всегда были открыты к безумствам и фантазиям. Мне нравился Ричард Брэнсон, потому что он любил риски. Он не вписывался в этот нафталиновый бизнес-круг и создавал свои собственные правила.

Virgin всегда были доступны для нас в то время, когда мы подписывались на другие лейблы. Мы были нужны им. Мне кажется, Малкольм не парился по поводу Virgin, потому что думал, что там подписываются исключительно хиппи. В то время все, кто у них был, – это Майк Олдфилд, а также несколько авангардных групп. Мы решили выжать из предложения поработать с ними все, что можно, и отлично вписались в обстановку.

Когда мы впервые встретились, Ричард Брэнсон вел себя странновато и без конца хихикал. Он был очень нервным мужичком. Офисы лейбла Virgin на момент подписания контракта с Pistols были абсолютно новыми. По крайней мере, казались такими. Мы попытались и опять прогорели. Кто еще оставался? RCA? Вообще безнадежно. Но мы никогда не отчаивались, скорее, нам просто все было любопытно. А ведь и правда, музыкальных лейблов тогда было крайне мало. Я даже предположить не мог, насколько маленьким был тогда музыкальный мир. Пять или шесть компаний, и все. Британия – такая изолированная, ориентированная на классы, попсовая страна. Музыка – один из главных продуктов на экспорт. А что еще они экспортируют? Дерьмовые автомобили? Я вас умоляю: не покупайте английские машины, если не хотите остаток жизни провести в гараже. А мог ли я рассчитывать на спонсорскую поддержку?

Кроме Сида в Pistols не было никого, кто был бы настроен на саморазрушение. Да, дорогу в ад себе никто не мостил, даже напротив. Мы хотели пошатнуть систему, но вовсе не пошатнуть самих себя. Брэнсон вполне себе умел получать удовольствие от всего, что мы делали. Он воспринимал Pistols как аттракцион радости и веселья по той причине, что его компания была новой и он искал новый формат. Он оказался лучшим парнем из всех, с кем мы когда-либо работали. Он был заинтересован в нас с самого начала, хоть мы и смеялись над его бородой. Он выглядел как волонтер Гринпис – свитер, бородка и брюки-клеш. Вдобавок он занимался коллекционированием уток. У него был огромный дом в Оксфорде с прудом, в котором плавали экзотические утки. Дайте мне ублюдка в деловом костюме, потому что я знаю, как вести с ним дела. А ребята в стиле «давайте будем добрыми и безобидными» – вот это настоящая пытка, это было выше того, что я могу вытерпеть.

Я не ошибся в старой заднице Ричи Брэнсоне. Мне нравился его стиль девятиклассника. Но он не использовал свой имидж против тебя. Он не играл никакой роли, но при этом рядом с ним все превращалось в игру. Ему нравилось вести дела и дружбу так, как он считал нужным.

Сегодня Вивьен Вествуд и Ричард Брэнсон оказались поглощены системой. Они притворяются, будто на что-то влияют и что-то меняют, но на самом деле это не так. Они часть проблемы, которая никогда не исчезнет.

Virgin одной рукой могли изменить всю политику компании, но они этого не сделали, так как после работы с Sex Pistols Брэнсон потерял интерес к звукозаписи и едва ли понимал, как вести этот бизнес. В определенные промежутки времени он вообще едва ли знал, кто был на его лейбле, а кого там не было. Он просто собирал деньги, тешил свое тщеславие и «отбеливал» репутацию. Virgin воспринимали себя как семейную компанию, которая выпускала альбомы артистов, которые им симпатичны. Мало контрактов на лейбле Virgin принесли действительно большие деньги. Но те, которые принесли, принесли действительно много.

С той поры ко многим группам относились бесцеремонно. Я как раз только-только бросил работу с Virgin перед встречей с EMI.

БИЛЛИ АЙДОЛ: Мы ходили в клубы типа «Луи» и зависали вместе. Мы хотели все делать вместе, вместе расти. Но потом все опять пошло к чертям. Каждый начал организовывать собственный коллектив, и было дико наблюдать за тем, как мы бились чуть ли не друг с другом. Тогда у сцены, которую мы представляли, не было имени. Но тут объявилась Кэролайн Кун и окрестила нас панком.

ДЖОН ЛАЙДОН: Уже к 1977 году все таблоиды пестрели статьями о том, что нужно сделать, чтобы быть панками. Они сосредоточились на детях, разгуливавших по улицам, подбирали их и одевали в ту одежду, которая, по их мнению, имела какое-то отношение к панку. Это был кошмар – выглаженные кожаные брюки, отпаренные пиджаки. Были люди, которые наносили себе увечья булавками. Хотя и я протыкал себе булавкой мочку уха. Это увечье? Это выглядело куда круче, чем обычная серьга. Множество девчонок прокалывали себе носы и губы.