— Я потратила какое-то время на изучение мифологических сирен, чтобы иметь некоторое представление о предмете. И я поняла, что часть древних легенд может основываться на фактах.

— Гм. — Заинтригованный Лютер оторвался от лапши и поднял голову. — Ты думаешь, в этих старых сказках о моряках, которых пение сирен завлекало на скалы, что-то есть?

— Не исключено, — ответила Грейс. — Как рассказывают мифы, были те, кто выжил после катастрофы. В одной истории утверждается, что когда Орфей услышал голоса сирен, он достал лиру и противопоставил им свою музыку, которая была прекраснее, чем пение сирен.

— Другими словами, он нейтрализовал энергию их пения тем, что создал контррезонансную схему, — сказал Лютер.

— Или, возможно, он просто заглушил их пение, — предположила Грейс.

— Как генератором белого шума, которые используются, чтобы нейтрализовать шум от уличного движения по ночам? — спросил Уэйн.

Петра просияла.

— Мы можем погромче включать рок, который крутим в «Темной радуге».

— Это не повредит, — кивнула Грейс. — Но помните, что здесь мы имеем дело не с музыкой. Эта Сирена способна усиливать свое пение психической энергией. Вряд ли можно допустить, что даже «Благодарным мертвецам»[7]по силам нейтрализовать ее.

— Однако громкий шум любого рода может помешать Сирене сконцентрироваться, — сказал Лютер. — А если она не сможет сконцентрировать свою энергию, все паранормальные силы в мире окажутся бесполезными.

— Верно, — подтвердила Грейс. — А еще ни одна певица не может оставаться в тональности, если не чувствует должной отдачи от аудитории, поэтому, вероятно, ей нужно соответствующее место для выступления.

— Ну, есть еще идеи, как нам обуздать ее?

— Кажется, да. Когда Одиссей и его люди проплывали мимо острова сирен, он велел морякам заткнуть уши пчелиным воском, чтобы они не слышали пения.

— Просто, но эффективно, — сказал Уэйн. — Только мне не улыбается перспектива сутками ходить с затычками в ушах. Мне нравится пользоваться ушами.

Грейс сложила большие и указательные пальцы рук, образовав треугольник вокруг мокрого пятна от бокала.

— Есть и еще кое-что, что нам нужно принять в расчет. Судя по тому, что я раскопала в архивах, очень сильная Сирена способна ввести в легкий транс целый театр, забитый до отказа, а вот убить своим голосом она может только одного человека, максимум двух. Я видела доказательство этому в гостинице. И почувствовала это, когда она переключилась с горничной на меня. Она знала, что ей по силам контролировать только нас двоих.

— Какая же это была глупость — убить горничную, — проговорила Петра. — Интересно, а что она собиралась делать с телом?

Грейс задумалась на несколько секунд.

— Будь я на ее месте, я бы погрузила его на тележку и отвезла куда-нибудь подальше.

Реакцией на ее слова было гробовое молчание. На лицах Уэйна и Петры отражалось крайнее изумление.

Грейс нахмурилась.

— Что я такого сказала?

— Ничего, — ответил Лютер прежде, чем остальные успели поинтересоваться у нее, откуда она знает, как избавляться от трупов. — Пошли дальше. Нам известен и еще один факт, касающийся Сирены: она предпочитает оперу, потому что арии позволяют ей брать высокие, смертоносные ноты.

— Это, конечно, интересно, — сказала Петра. — Но о чем это нам говорит?

— Первым делом это говорит нам о том, — ответила Грейс, — что у нее есть надлежащее музыкальное образование. Немного, но все же кое-что. Кстати, есть один аспект, который играет нам на руку.

Петра подняла бровь.

— И какой же?

— Законы парафизики. Психическая энергия не может быть передана механическим путем. Как и все мы, Сирена вынуждена применять на человеке свой дар лично. Она не может отправлять CD-диски своим жертвам, а потом сидеть и ждать, когда ее пение убьет их.

Петра покосилась на Лютера.

— Прими мои поздравления, я вижу, ты нашел себе настоящую оптимистку, из тех, кто считает, что стакан наполовину полон.

Лютер усмехнулся, глядя на Грейс.

— Точно, я открыл новую страницу. Кто теперь скажет, что у меня депрессия?

Дамарис проснулась со знакомым ощущением панического страха. Что-то не так. Но ведь все хорошо. Операция на Мауи прошла идеально и закончилась успехом. Юбэнкс мертв, а Сирена вернулась в Сан-Франциско. Наверное, учащенное сердцебиение и страх — это результат действия препарата. Дамарис боялась следующей инъекции. Она была назначена на девять утра.

Зазвонил телефон. Она перекатилась на бок и взяла трубку с тумбочки. Одного взгляда на номер хватило, чтобы у нее кровь застыла в жилах.

— В чем дело? — проговорила она в телефон. — Случилось что-то плохое?

— Ничего плохого не случилось, — нетерпеливым тоном произнесла Сирена. — Если не считать, что я ношусь как сумасшедшая, готовясь к перелету в Акация-Бей. Дорогой Ньюлин посылает за мной свой личный самолет. — В динамике зазвучал ее приглушенный голос — она говорила с кем-то еще: — Нет-нет, не эти туфли, какая же ты идиотка, те, голубые! Голубой — это мой цвет. Они понадобятся мне для приема в честь премьеры.

«Как сумасшедшая». Дамарис поежилась. Интересно, спросила она себя, сестрица понимает, насколько точное определение она дала самой себе? Наверное, нет. Сумасшедшие не считают себя сумасшедшими.

— Это здорово, — сказала она, делая несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. — Они все сойдут с ума от твоей Царицы ночи. — Она поморщилась, сообразив, насколько двусмысленно прозвучали ее слова. — С нетерпением жду спектакля, я уверена, там будут все самые важные критики.

— Дорогой Ньюлин пообещал, что соберет всех. «Папа» нашел ту суку?

Дамарис прикрыла глаза.

— Вивьен, пожалуйста, выслушай меня. Нам нет дела до горничной.

— Я же сказала: забудь о горничной! — отрезала Сирена. — Меня она не интересует. Она для меня ничто. Я тебе сказала: мне нужна другая, та, которая защитила горничную и пыталась сопротивляться мне.

Крепко сжимая пальцами трубку, Дамарис выбралась из кровати.

— И до другой нам нет дела. Оставь ее, Вивьен. Сосредоточься на выступлении в Акация-Бей. Твоя карьера вот-вот пойдет вверх. Ты не должна отвлекаться на посторонние вещи.

— Да не изумруды, ты, глупое создание, мне нужен гарнитур из сапфиров и бриллиантов, который подарил дорогой Ньюлин. Я надеваю его вместе с теми туфлями и платьем. — Голос Сирены зазвучал громче, когда она заговорила в трубку: — Дамарис, это меньшее, что ты можешь для меня сделать. Позволь мне выразиться иначе. Это меньшее, что может сделать для меня «папа». А он передо мной в большом долгу.