– Прошу вас, – посторонился Максим Александрович, пропуская нас в дом.

Радужное настроение, обуревавшее его с утра, по всей видимости, растаяло туманной дымкой. Лицо стало хмурым, на скулах гуляли желваки. И я Макса понимала как никто.

Мы устроились в разоренной нашествием охраны гостиной, приведенной моими стараниями в приличный вид скрытой разрухи. Мебель, например, просилась на помойку. Кожаные диваны кое-где зияли прожженными сигаретой дырами и выпотрошенной обшивкой. На светлом ковре черные пятна от кофе перемежались с красными от вина и коричневыми от коньяка. Водка пятен не оставила, только радовала наши носы запахом.

– Вы тут абстракционизмом занимались? – удивился Алексей Степанович, осторожно усаживаясь в кресло.

– Не совсем, – хмыкнула я, запихивая под диван пустую бутылку. – Проверяли качество алкоголя. Говорят, качественные напитки долго сохраняют свой цвет и аромат.

– И как? – улыбнулся Алексей Степанович, выуживая из-за кресла автомат. Он уставился на ствол, приподнимая бровь: – А это как понимать?

– Это Максим Александрович тестировать не пожелал, – скромно призналась я, изымая оружие. – Пришлось применить веские доводы. А результат вы можете видеть и обонять.

– Эля шутит, – поймал меня за руку босс и дернул на себя, усаживая на колени. – Мы пережили нашествие инопланетян, вооруженных букетами, конфетами и косметикой.

– Страшное, надо сказать, оружие, – сползла я с его колен и устроилась рядом.

– Это заметно, – кивнул Алексей Степанович. – По вашему дому явно видно, что кроме инопланетян вас посетили гоблины, тролли и курьеры – существа наиболее мифические, поскольку неуловимые.

– Именно по этой причине, – фыркнула я, мысленно соглашаясь с определением, – кофе я вам не предлагаю. Кухня в руинах, кофе ушел в чужие желудки, так что наше гостеприимство ограничится вопросом: кто тут такой смелый до наглости?

Алексей Степанович тонко улыбнулся и повел бровью в мою сторону, как бы намекая боссу о соблюдении конфиденциальности.

Я поняла его жест правильно. Тут же встала и сообщила:

– Пойду душ приму. А то утро выдалось жаркое и непродуктивное. Все продукты на помойку пошли.

Максим Александрович было открыл рот, чтобы то ли остановить меня, то ли отправиться вместе, но вовремя вспомнил о потере дела своей жизни и кивнул, соглашаясь.

Я отправилась к себе в комнату. Неторопливо приняла душ, высушила волосы, переоделась, давая мужчинам возможность обсудить свои дела и выстроить наполеоновские планы противодействия нападению.

– Эля! – крикнул Максим Александрович, когда я уже заплетала косу. – Я уезжаю по делам. Когда буду – не знаю. Закажи что-нибудь готовое, деньги на столе.

– Хорошо, – крикнула я в ответ, не собираясь ничего заказывать.

По крайней мере до вечера. У меня служба доставки сидела даже не в печенках, она уже вовсю топталась по репродуктивным органам.

День я провела с пользой для дела: чистила, мыла, скребла и материлась. Все участники этого безобразия, скорее всего, обзавелись непрерывной икотой, а зная свои возможности – еще и зудом в мягком или каком другом важном месте.

Когда уже был глубокий вечер и я валялась на кровати в состоянии половой тряпки, строя планы кровавой мести всем, кто уничтожил мои продукты, в дверь, нагруженный пакетами из бутиков, завалился злющий Максим Александрович. Он, ни слова не говоря, метнул в меня один из пакетов.

Я поймала его на подлете и вежливо сказала:

– И вам тоже здравствуйте. Какая на этот раз гадюка в вас плюнула?

– Одевайся! – рявкнул он, сгружая на меня пакеты. – Мы едем ужинать!

– Чего это? – насторожилась я, отпихивая неожиданные подарки. – Дома нельзя перекусить?

– Нельзя! – рыкнул босс, накручивая круги по комнате. – Ты ничего не заказала, а я голоден!

– Это у вас экстрасенсорика проснулась? – удивилась я, абсолютно не собираясь вставать. – Или она уже на вас всласть выспалась? Вы, покупая мне эти шмотки, уже знали, что я ничего не заказала?

– Мне охрана на воротах сказала, что к нам доставок не было, когда я позвонил, – сообщил босс, почему-то расцветая майской розой.

Типа он тут самый умный. Ну-ну, пусть порадуется. А то как узнает, что я просто маскируюсь…

– И все равно, – упрямо гнула я свою линию. – Мне непонятно, почему я должна ехать с вами…

– Потому что из-за тебя я лишился дома, – перебили меня.

– По вашей вине, – парировала я.

Еще чего! Сейчас признаешься в малом, а завтра на тебя повесят всемирный кризис.

– Но с твоей помощью! – не сдавался Максим Александрович, изучая стену в моей комнате. – Так почему ты не заказала мне еду?

– Вы не сказали, что я должна заказать еду для вас, – возразила я, скидывая пакеты на пол. – Вы сказали «закажи», не уточняя, для кого.

– Женская логика, – фыркнул мой собеседник, не оборачиваясь.

– Хотя бы такая есть, – сообщила я его спине. – У некоторых вообще… явно заметно ее отсутствие.

– Прекрати препираться, – велел мне босс. – И быстро собирайся. Я голоден.

– Так и езжайте себе спокойно, – надулась я. – Хватит уже с меня выходов в свет и попадания в копеечку.

– Эля, – развернулся он ко мне, сверкая серыми глазами. – Не нервируй меня. Последствия тебе могут не понравиться! Я могу тебя из дома и в этом мешке из-под картошки вытащить.

– Вы ошиблись. – Я хладнокровно почесала ухо. – Это танковый чехол. Я ратую за разоружение.

– Одевайся! – Максим Александрович окончательно вышел из себя. – Быстро!

– Не могу, – пожала я плечами. – Я вас стесняюсь. У меня остро развито чувство стыда. До такой степени, что оно часто высовывается и колет окружающих.

– Сейчас я сам тебя заколю, – на полном серьезе пообещал босс, набычиваясь.

– Если только забодаете, – невозмутимо сообщила я, открывая дверь и показывая, где выход наружу. Надеюсь, ему не понадобится путеводитель и матерный разговорник.

– Ты намекаешь, что я рогат? – сощурил он глаза цвета грозового неба.

– Вы обо мне плохо думаете, Максим Александрович, – подтолкнула я его на выход. – Я не намекаю, а говорю открытым текстом – не быкуйте, и люди станут вам ближе. Но ко мне это не относится, – пресекла на корню следующую реплику. – У меня клаустрофобия.

– Но это же?.. – нахмурился босс, потихоньку продвигаясь к проему моими слабыми усилиями. – Странно…

– А у меня странная клаустрофобия, – пояснила ему я, захлопывая за ним дверь. – Буду готова, как только буду готова.

– Пять минут! – проорал он мне вдогонку.