Она вспомнила тот день, когда они поехали на охоту. Он тогда подсаживал ее на лошадь, и его рука попала ей под килт. У Джоанны перехватило дыхание при воспоминании о том, как его пальцы скользили по ее голому бедру. Теперь она поняла, что он сделал это нарочно, хотя притворялся, что даже не заметил этого маленького происшествия.

Сейчас Маклин делал вид, что слушает певцов, а сам в это время осторожно поглаживал ей шею сзади, потихоньку подбираясь к ключице. Джоанна заметила, что его взгляд все чаще останавливается на низком вырезе ее платья. Едва прикрытая, ее грудь вздымалась и опадала при дыхании, и он жадным взглядом смотрел на эти два нежных холмика.

Как бы там ни было, но Маклин – ее муж, и она никуда не могла деться от его ласк. Ей хотелось оттрепать его за уши, как, наверное, часто делали его воспитатели, когда он был мальчишкой. Что ей хотелось сделать, когда они будут одни, – это другой вопрос. Поведение Маклина не оставляло сомнений в том, что он намерен получить максимум удовольствий сегодня ночью. Однако он еще не знает, что у Джоанны Макдональд тоже припасены для него кое-какие сюрпризы.

Джоанна наклонилась к Маклину и с улыбкой сказала, прикрыв рот ладошкой:

– Похоже, что никто не объяснял тебе, милорд муж, что пялиться на вырез платья твоей соседки по столу не прилично.

Маклин громко расхохотался.

– Ну, вообще-то ты не просто моя соседка по столу, – ответил он, не отрывая взгляда от ее груди. – Вы, леди Маклин, моя партнерша по постели. Каждый мужчина хочет получить что-нибудь вкусненькое на десерт. Я, например, надеюсь отведать кое-что очень вкусное и очень сладкое. Просто жду не дождусь.

Сделав вид, что он осматривает жемчужное ожерелье, которое подарила Джоанне леди Эмма, Маклин провел тыльной стороной руки по верхней части ее груди. С удивлением Джоанна почувствовала, что ее грудь налилась, а соски стали вдруг странно чувствительными.

– Кто бы мог подумать, – сказал Рори, многозначительно улыбаясь, – что под мужской рубашкой спрятана такая красота? А теперь это все мое, и я не собираюсь ни с кем делиться.

Он говорил низким хрипловатым голосом, и Джоанна наконец поняла, что ее муж просто-напросто соблазняет ее!

Соблазняет здесь, прямо в огромном зале Кинлохлевена.

Казалось, для него не имеет значения тот факт, что в зале полно народу. Джоанна увидела в его глазах тлеющие огоньки, и ей показалось, что он готов взвалить ее на плечо, как мешок с пшеницей, и потащить наверх в спальню. Она вдруг ощутила странное беспокойство, как будто каждая часть ее тела зажила своей собственной жизнью. Она заерзала на своем стуле, ее бедра непроизвольно сжимались, по телу разлилось тягучее тепло.

В эту минуту она очень ясно поняла, что он собирается овладеть ею и он это сделает.

После трапезы лицедеи разыграли фарс, полный непристойных шуток и намеков. Благодарная публика разражалась хохотом, когда престарелый муж с похотливой улыбкой тянулся к своей аппетитной молодой жене, а потом падал лицом вниз, когда та уворачивалась от его объятий.

Далее один из королевских менестрелей-итальянцев исполнил пасторель, в которой главной героиней была прекрасная пастушка. Сытые и довольные гости слушали ее с большим вниманием.

В заключение на помост вышел немолодой бард с лютней. Он отвесил низкий поклон королю, потом Джоанне и только после этого сел на высокий трехногий табурет.

– Мне оказана высокая честь, – объявил он, – исполнить балладу, сочиненную главой клана Маклинов в честь его молодой жены.

Рори почувствовал, что его охватывает нервное напряжение. Уголком глаза он глянул на свою юную супругу. Одну руку он положил на стол, другой продолжал обнимать Джоанну за талию.

Когда баллада была уже готова, Рори просил Лаклана показать ее, но брат отказался, объяснив это тем, что уже все равно нет времени на исправления. Значит, сейчас она прозвучит так, как была написана, понравится это Рори или нет.

Джоанна подалась вперед, вся обратившись в слух. Она гадала, почему это ее муж пригласил такого пожилого певца для исполнения баллады в ее честь. Но когда Фергюс Макквистен запел, этот вопрос сам собой отпал. Его сильный красивый тенор заполнил зал, и все разговоры тут же смолкли.

Слова и музыка сочиненной Лакланом баллады выражали безответную, почти безнадежную любовь лэрда к прекрасной даме. Как Венера на ночном небе, она ярко сияла неземной красотой, но была, так же недосягаема. Баллада в изысканных выражениях прославляла ум, красоту и душевные качества этой дамы. Джоанна не слышала ничего более прекрасного.

Утонченные выражения и прекрасная мелодия баллады пробуждали в слушателях чувства, о которых многие уже успели забыть в суете дней. Это было желание большой и чистой любви, стремление к идеалу, тоска по чему-то несбыточному.

Фергюс пел, и в какой-то момент Джоанна повернулась к Рори и посмотрела ему в глаза. Он понял, что именно сейчас она увидела его в новом свете.

Сейчас он был для нее не грубым, неотесанным воякой, а галантным кавалером.

Рыцарем в сияющих доспехах.

Рори не очень понимал, как это удалось его брату, но Лаклан точно уловил и передал чувства, которые испытывал Рори по отношению к Джоанне, но которые никогда бы не смог выразить словами. Глядя в сияющие глаза своей красавицы-жены, Рори не знал, как ему отблагодарить Лаклана. Сейчас ему все казалось недостаточным.

Прозвучали последние строки баллады, растаяли последние аккорды, и Джоанна повернулась к Рори.

– Это было прекрасно, Рори, – со вздохом сказала она.

Легко проведя пальцами по его щеке, она добавила:

– Я никогда не слышала ничего более проникновенного.

В первый раз за сегодняшний день она сама поцеловала его. Этот поцелуй был таким нежным, таким трогательным, таким робким, что у Рори сжалось сердце. Его тело немедленно отозвалось на это легкое прикосновение ее губ – по венам пробежала жаркая волна, все мышцы напряглись.

Черт возьми, он не может сейчас дать волю своей страсти. Больше всего ему сейчас хотелось подхватить свою жену на руки и отнести ее наверх, в спальню, не обращая никакого внимания на удивленные взгляды гостей. А там, в спальне, уложить ее на кровать и медленно, не торопясь, снять с нее атласное платье и все, что под ним надето. Но… Надо соблюдать приличия. День только начинал клониться к вечеру, праздник в самом разгаре, и просто уйти с Джоанной наверх нет никакой возможности.

Но больше, чем насладиться близостью с Джоанной, ему хотелось, чтобы она надолго запомнила этот день как воплощение девичьей мечты.

Однажды, когда-нибудь позже, он скажет ей правду о том, что балладу, полную любви и чувственности, написал его брат. И они вместе посмеются над этим, потому что к этому времени у них уже будет куча ребятишек, хорошеньких девчонок и озорных мальчишек, которые будут по утрам прибегать к ним в спальню, требуя вниманий.