— Пока старик в железном наморднике платит нам, мы будем следить за его драгоценной скалой, — огрызнулся он, и кривая ухмылка исказила его лицо. — Может, вы желаете предложить свою помощь?

Ксант ничего не ответил и с удвоенной силой налёг на педали.

Магда онемела. Жестокость надсмотрщика поразила её, и жуткая сцена снова и снова вставала перед глазами. Корзина опускалась всё ниже…

— Магда, — позвал Ксант. Она не шелохнулась, погруженная в свои мысли. — Магда! Мы прибыли!

Клеть с глухим стуком ударилась о землю, и Ксант надавил на тормозной рычаг. Соскочив с поворотного стульчика, он выбрался из корзины.

— Магда, — позвал он в третий раз. — Мы почти на месте. Самое страшное уже позади.

— Для нас, кажется, да, — ответила девушка.

С помощью Ксанта она перелезла через борт корзины и невидящим взглядом обвела открывшееся пространство.

— Что-нибудь ищете? — раздался хриплый бас. Магда в изумлении отпрянула. Ксант повернул голову: перед ним, сложив сильные руки на груди, стоял дуркотрог в форме Стражей Ночи.

— Скалистые демоны подняли визг, — отчеканил юноша.

Стражник оценивающе изучал юношу. На губах играла насмешливая улыбка.

— Кажется, мне знакомо ваше лицо, — сказал он, хитровато прищурившись, и вытащил из-за пояса тяжёлую палицу, шипы её зловеще поблёскивали на солнце.

— Немедленно дайте пройти! — скомандовал Ксант гневно. — Я Ксант Филантайн, выполняю приказ Верховного Стража Ночи. И если ему станет известно…

Тут из-за спины стражника появился жилистый человек с прямыми гладкими волосами и лисьими чертами лица.

— Скоро ему всё станет известно, — высоким голосом проговорил он.

— Леддикс! — ахнул Ксант, побелев как мел.

— Не ожидал увидеть меня здесь, Ксант? А? — спросил мастер-клеточник. — Не думал, что за тобой следят? — Он поцокал языком. — Я давно ждал такого момента, мой коварный друг… Очень давно…

— Предупреждаю тебя, Леддикс, — выдохнул Ксант. — Ты делаешь большую ошибку… очень большую…

— Это ты предупреждаешь меня? — переспросил Леддикс с изумлением. — Ты беспринципный обманщик, Ксант Филантайн. Втёрся в доверие к Верховному Стражу, нашёптываешь ему лживые сплетни про меня. — Лицо его приобрело жёсткое выражение. — Попался, голубчик… Как верёвочке ни виться, а кончик найдётся…

— Да как ты смеешь! — отрезал Ксант, изображая благородное негодование.

Леддикс щёлкнул пальцами, и дуркотрог, размахивая палицей, набросился на юношу.

— Берегись! — закричала Магда.

Но было поздно. Тяжёлая дубина с шипами обрушилась на голову Ксанта. Последнее, что он увидел, — злорадную улыбку Леддикса, торжествующего победу. Тонкие губы. Тёмные гнилушки зубов. Тусклые глаза.

Потом — чернота.

«Никто, никто не понимает, как трудно быть эльфом», — с горечью подумал Амберфус.

Усики у него задрожали от негодования, он провёл пальцем дорожку по толстому слою пыли, осевшей на уставленной склянками лекарственной этажерке, рядом с его креслицем на воздушной подушке.

Здесь давно пора вытереть пыль! Его мысль бритвой прорезала мозг няньки, у которой в голове вечно царила неразбериха.

— Ах господи ты боже мой! — раздался возглас из соседней комнаты, сопровождаемый звоном разбившейся стеклянной крышки. — Сколько раз я вам говорила, Амби, душенька? Ваша нянюшка не любит, когда копаются у неё в башке.

— Извини, Фламбузия, — жалобно захныкал Амберфус.

Даже Фламбузия, пышная красавица Фламбузия, которая лечила, успокаивала и утешала его, даже она не понимала, как трудно быть эльфом. Столько чужих мыслей лезет в голову: они перешёптываются, стонут, кричат — и ни секунды передышки!

Восемьдесят лет назад, в глухомани болотистых чащоб, в самых отдалённых закоулках Краевой Земли, где обитают эльфы, всё было иначе. Амберфус мечтательно закатил глаза, и от улыбки усики его снова задрожали. Он вспомнил дивную тишь, окружавшую его, когда он был ребёнком. Там царили покой и безмолвие, лишь изредка нарушаемые шёпотом призрачных эльфов.

Амберфус вздохнул.

Он, подобно многим, отправился на поиски счастья в Нижний Город, его влекли надежды на лучшую жизнь и мечты о несметных богатствах. Одних тогда постигло разочарование, другие впали в отчаяние, но Амберфус был не из их числа.

Эльф расплылся в улыбке, в глазах зажёгся весёлый огонёк.

Он нашёл работу. Для сообразительных эльфов, умеющих молчать и слушать, всегда найдётся работа. У Амберфуса постоянно были ушки на макушке, и вскоре он присмотрел выгодное местечко в Школе Света и Тьмы, где подслушивал разговоры академиков и доносил о них своему начальнику, амбициозному Верховному Академику.

«Его уже давно нет», — с грустью подумал Амберфус.

Профессор щедро платил за наушничанье: ему исправно докладывали, о чём болтали, трепали языком, сплетничали в гудящем на все лады Старом Санктафраксе. Так много чужих мыслей! И так много шума!

Амберфус нагнулся, чтобы почесать коленку: сухая кожа шелушилась и зудела.

Вскоре он научился сортировать чужие мысли, слушая избирательно и просеивая глупую болтовню. Поначалу он едва выдерживал напряжение. Другие эльфы сошли с ума, не прожив и нескольких лет в Нижнем Городе. Амберфус выстоял! Он был крепким орешком, и, кроме того, у него хранилось целебное снадобье!

Кашель сотрясал тщедушное тельце, пока Амберфус оглядывал ряды запылённых флаконов на этажерке.

В кувшинах хранились настойки, в склянках поменьше — сильнодействующие капли, приносящие облегчение его усталым, больным ушам. В длинных фигурных флаконах содержались целебные мази и бальзамы, а ещё там стояли баночки с растираниями и примочками — чёрными, жирными… Как ему было приятно, когда Фламбузия крепкими руками массировала ему спину!

Амберфус захлебнулся в жестоком приступе кашля, который на сей раз никак не утихал.

— Ах ты боже мой! — воскликнула Фламбузия, врываясь в комнату, её тяжёлые каблуки громко цокали по мраморным плитам. — Ну просто ни минуты покоя!

Она подскочила к задыхающемуся эльфу, на бегу вытаскивая затычку из пузатенького синего горшочка. Едкий, слезоточивый запах шалфея, мяты и камфары наполнил помещение.

— Задерите-ка рубашечку, — спокойно проговорила она, — и нянюшка натрёт вам грудь мазью.

Она помогла ему распахнуть халат и, сунув руку под рубашку, а другой набрав растирание из горшочка, склонилась над эльфом. Упругими крепкими пальцами она втёрла снадобье в бледную, покрытую пятнами кожу… Дышать стало легче. Кашель улёгся. Закрыв глаза, эльф откинулся на спинку креслица.