Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Богдан целует меня так много, что кружится голова. В шею, за ушком. Ключицы, грудь. Втягивает губами сосок, задевает его кончиком языка. Меня трясёт, но теперь уже не от страха, а от долгожданной близости. Я нуждаюсь в нём. Остро, сильно. Пока не понимаю, что чувствую к нему, но эмоций очень много. Как бы я без него? Не смогла бы точно! Сдалась бы, сломалась. А Богдан будто наполняет меня своей энергией и силой, не даёт опустить руки. И всё время находится рядом, ничего не требуя взамен.
Почувствовав, что я влажная и для него готова, он приподнимается на локтях, достаёт из ящика тумбы презерватив и, вскрыв упаковку, раскатывает его по всей длине. Наблюдая за этим зрелищем, вновь начинаю мелко дрожать, потому что он не греет меня. К счастью, Богдану хватает нескольких секунд. Он вновь накрывает моё тело своим и медленно в меня входит.
Я подаюсь ему навстречу, крепко прижимаюсь. Толчки становятся чаще, быстрее. Тело покрывается липким потом, я согреваюсь в его объятиях и бессвязно шепчу ему на ухо всякие глупости. Здорово, что он приехал. Замечательно, что настолько вовремя.
Красочная вспышка оргазма заставляет зажмуриться от удовольствия. Меня подкидывает, словно от удара током, перед глазами темнеет, а затем внизу живота разливается мощный огненный жар.
Я мягко отталкиваю Богдана, заставляя его перевернуться на спину. Он откидывает голову на подушку, шумно дышит и удивлённо смотрит за тем, что я делаю.
Сняв презерватив, касаюсь головки губами. Ласкаю ртом и облизываю, помогая себе рукой. Его ладонь привычно зарывается в мои спутанные волосы, надавливает на затылок. Мне нравится пробовать его на вкус, нравится делать ему приятно.
— Я сейчас кончу, — предупреждает Богдан.
Опускаюсь глубже, постанывая от нетерпения. Чувствую, как тяжёлый каменный член увеличивается в размерах, как горячая вязкая жидкость заполняет мой рот. Волосы липнут к лицу, а пульс частит. Его удовольствия очень много, но я с лёгкостью глотаю всё до единой капли. Просто потому, что безумно этого хочу.
— Сумасшедшая, — произносит Богдан, когда я отстраняюсь и вытираю рот тыльной стороной ладони.
Хочу встать с постели, чтобы умыться и привести себя в порядок, но ручища Тихомирова тянет меня на себя. Я кладу голову ему на грудь, тесно прижимаюсь. Кажется, что слышу, как громко и часто бьётся его сердце. В такт моему.
— Мне приснился плохой сон, — рассказываю Богдану. — Ты очень вовремя пришёл.
— Спас тебя из лап хищника? — усмехается он и коротко целует в макушку.
— Почти.
Богдан заставляет меня приподнять голову. Смотрит в глаза долго и напряжённо. Цвет его радужки меняется с бешеной скоростью — от графитового до цвета воронова крыла. Он такой красивый и притягательный, что сложно оторваться. Сложно поверить в то, что из всех женщин он почему-то выбрал именно меня.
— Люблю тебя, Светлячок, — наконец произносит он. — Просто пиздец как сильно люблю.
Внутри всё сжимается от его слов, потому что Богдан говорит это так искреннее и честно. У меня нет сомнений в том, что это правда. Наверное, я никому так сильно не верила в этой жизни, как ему.
Не вовремя вспоминаю, с какой интонацией признавался мне в любви Тимур. Сухо, обыденно. Любил ли он меня на самом деле? Хотя бы немножко? Хотя бы вполовину так, как Богдан? Закрыв глаза, прогоняю образ почти бывшего мужа из своей головы, потому что теперь это совсем неважно. Завтра у нас состоится развод, и я стану свободной женщиной.
— Я не знаю, что сказать, — признаюсь Богдану.
— Тебе не обязательно что-либо говорить.
— Спасибо, — шепчу одними губами. — То, что ты сказал… для меня это важно. И от твоих слов мурашки по коже. Мне невероятно хорошо с тобой.
Тихомиров гладит меня по спине, проходится костяшками пальцев по позвоночнику. Поцеловав его в шею, прижимаюсь вплотную и прикрываю глаза. Меня тут же уносит в царство Морфея. В этот раз снится что-то хорошее и приятное. Море, солнце, песок и самый прекрасный мужчина рядом.
Я нехотя пробуждаюсь, потому что где-то в комнате настойчиво играет телефон. Кажется, не в первый раз.
Богдан спит, закинув руку мне на талию, и совсем не реагирует на звонок. С трудом выбравшись из его объятий, я встаю на ноги. Покачиваюсь, ощущая, как болезненно тянет низ живота. Кажется, вот-вот придут месячные. Это всё же не беременность, а банальная задержка из-за нервов и стрессов.
Телефон обнаруживается на кресле. Я беру его в руки, прищуриваюсь. Звонит Лина, сестра Тимура. Тут же снимаю трубку и прижимаю её к уху.
— Слушаю.
— Света! Светик, у нас горе случилось!
— Что такое?
— Папа умер сегодня ночью! Пожалуйста, если тебе не сложно, съезди к маме. Она так много плачет.
— Как… умер? — переспрашиваю я. — Он же на поправку шёл?
— У него случился второй инсульт. А я на отдых с семьей улетела, не могу сейчас находиться рядом. Уже три авиакомпании обзвонила — нигде нет свободных билетов!
— Хорошо, Лин, — обескураженно отвечаю я. — Хорошо. Я сейчас соберусь и тут же поеду к Эмилии Альбертовне.
Глава 40
Осознание произошедшего бьёт так внезапно, что я, покачнувшись, сажусь на кровать, сжимая в ладонях мобильный телефон. Голова кружится, в висках настойчиво пульсирует.
Нужно что-то делать. Собираться, ехать к Эмилии Альбертовне. Бедная женщина с трудом пережила болезнь мужа, а тут смерть. Внезапная. Когда врачи твердили, что Руслан Ильнарович идёт на поправку, она ведь чувствовала, что что-то не так. Да только все от неё отмахивались.
Слёзы начинают быстро катиться по щекам. Я всхлипываю, обнимаю себя руками за плечи, выронив телефон на мягкий пушистый ковёр. Перед глазами проносятся шумные семейные праздники, тёплые пятничные вечера и совместные путешествия. Семья Айдаровых не чужая мне. Именно поэтому в груди так сильно болит и тянет.
Затем просыпается Богдан. Он резко поднимается с кровати и, опустившись передо мной на корточки, спрашивает, что случилось. Когда я слишком долго молчу, Тихомиров встряхивает меня за плечи и выбивает неразборчивый ответ. Я прекрасно помню, что утром он часто не в духе, а имя моего мужа действует на него как красная тряпка на быка, поэтому, как могу, пытаюсь сгладить этот момент.
— Руслан Ильнарович сегодня ночью скончался в больничной палате. Мне нужно к ним. К Айдаровым.
— Я
