– Два ближайших по времени мероприятия с участием оппозиции должны состояться уже завтра, в субботу.

Он вопросительно посмотрел на Куратора, как бы приглашая того продолжить тему.

– События в Астрахани, то, как они развиваются вокруг локального, казалось бы, случая… в связи с недовольством из-за результатов выборов мэра города, не стали для нас такой уж большой неожиданностью… – задумчиво сказал тот. – Один из двух намеченных на завтра митингов должен пройти именно в Астрахани, где сейчас находятся некоторые лидеры так называемой «оппозиции». Второй митинг – в Москве, на Пушкинской площади. Заявлены они в одно время…

– В три часа пополудни, – уточнил Директор. – По нашим сведениям, организаторы намерены провести что-то вроде телемоста… Или переклички между участниками двух этих митингов. Подготовительная работа, в том числе и технического плана, ими ведется в данное время весьма активно.

– А если отменить оба эти мероприятия? – вновь вступил в разговор начальник Управления «А»… – Если запретить их проведение… скажем, в связи с угрозой теракта?..

– Это даст крайне нежелательный политический эффект. – Куратор обвел глазами присутствующих. – Сами понимаете, как подобные вещи используются против политического руководства… Хотя и такой вариант, вариант с отменой митингов в Астрахани и в Москве, исключать совсем нельзя.

Директор, чуть повернувшись, посмотрел на своего заместителя, сидящего слева от него. Щербаков, откашлявшись в кулак, сказал:

– За несколько минут до начала совещания я получил свежие агентурные данные об одном фигуранте этого дела… назовем его… «Агент Оранж». И я хочу, ввиду важности этих сведений и их прямого касательства к последним событиям, доложить их вам, товарищи. Это первое. И второе. У нас появился уникальный шанс вскрыть целиком сеть, которая создана крайне враждебными нашему государству силами, как внешними, так и внутренними.

20 апреля, Москва, ЮАО

Где-то в Северном Чертаново

На часах половина одиннадцатого; до рассвета, когда во двор въедет мусоровоз, или как там называются эти большие машины с подъемниками и длинными крытыми глубокими кузовами, еще далеко. Хотя многие ропщут, ворчат и ругаются на власть, люди сейчас живут очень даже неплохо. Во всяком случае, это справедливо в отношении москвичей. Большинство металлических баков, или контейнеров, установленных по четыре, где-то по шесть в разных местах или углах этого огромного двора, набиты отходами. Сам этот двор, на который выходят окнами четыре многоэтажных и многоподъездных здания, возведенных к открытию московской Олимпиады, довольно плотно заставлен легковым автотранспортом жильцов. Тоже симптоматично: даже в пятничный вечер, когда население обычно устремляется на дачи, в область, здесь не так-то легко найти место для парковки.

Я неспешно, без суеты, ковыряюсь подобранной здесь же, во дворе, сучковатой палкой в одном из мусорных контейнеров. За плечами у меня висит на лямках старый брезентовый рюкзак. В рюкзаке, позвякивая в такт моим телодвижениям, сложена моя нынешняя добыча – несколько пустых пивных бутылок.

Одет я соответствующе: длинная мешковатая засаленная куртка с капюшоном, штаны неопределенного возраста, цвета и кроя, старые кроссовки. На голове у меня парик; поверх спутанной гривы волос, с выбивающимися во все стороны лохмами, натянутая низко, на уши, темно-серая спортивная шапочка. В правой ушной раковине прикрытый, закамуфлированный париком и низко натянутой шапочкой – микродинамик. Микрофон прикреплен к внутренней стороне надетой под куртку одежки. Его тоже трудно разглядеть стороннему человеку, даже с близкого расстояния.

Большинство из ныне живущих носят маски; большинство, если не все, скрывают свое истинное нутро. Мне тоже не впервой лицедействовать. Сейчас я выгляжу как один из тех несчастных, кто оказался на дне. Как один из тех париев, кто, ходя по тем же улицам, что и прочие, живет вне общества, кто роется в отходах более удачливых сограждан в надежде подобрать упавшие с чужого стола крохи.

Я занимаюсь своим делом – высматриваю добычу, или поживу. От обычного московского бомжа меня отличает лишь то, что моя истинная цель – не пустые бутылки, не выброшенные вещи, которые можно перепродать или обменять. Некоторые из двуногих до последнего не знают, не догадываются, что их уже вскоре утилизируют, что сами они превратятся в мусор, в отходы.

Из всех возможных и рассмотренных на скорую руку вариантов выбран один. Не знаю пока, возможно, я тяну пустышку. Я уже около получаса нахожусь в этом огромном дворе, среди длинных жилых многоэтажек, образовывающих вместе один из номерных микрорайонов Северного Чертаново. В этих жилых «олимпийских» комплексах изначально была встроена передовая по тем временам система мусоропроводов. То ли шведы ее оборудовали, то ли финны. Она работала без сбоев два десятилетия, пока не наступила реформа ЖКХ и пока туда не попытались залезть руками нанятые таджикские или молдавские «коммунальщики».

Во дворе много мусорных контейнеров, много баков, вокруг которых можно ходить кругами хоть всю ночь. Еще парочка бомжей промышляют невдалеке; они тыкают палками или чем-то вроде недлинных щупов в слежавшуюся массу, в отдельные пакеты с отходами, выискивают что-то интересное для себя, а затем переходят к следующему контейнеру. Время от времени то один, то другой бросают косые взгляды в мою сторону – возможно, я нахожусь на территории, которую они считают своей. Но пока что эти двое спитого вида мужиков не выказывают явно признаков недовольства, они не подходят ко мне слишком уж близко, не пытаются качать права, не проявляют агрессии. Мне тоже нет до них дела, они для меня никакая не помеха.

Я поддел концом палки лежащий сверху большой пластиковый мешок, небрежно завязанный узлом, встряхнул его. Из пакета посыпались одежки… В темноте, разбавленной отсветами уличных фонарей и падающими из окон ближней ко мне многоэтажки огнями, не так просто разглядеть, что за добыча попалась мне… Я поддел палкой одну из вывалившихся из пакета шмоток, приподнял, стал рассматривать на фоне светящихся теплыми электрическими огнями окон дома. Кажется, пиджак… Да, мужской пиджак. И вполне еще годный, чтобы кто-то мог его носить. Неплохо живут люди, судя по содержимому мусорных баков. Есть что покушать, есть что надеть. Вон, едва ношенные вещи выбрасывают… Но все равно чем-то недовольны.

Перед тем как бросить пиджак обратно в контейнер, я хорошенько рассмотрел его на свет. Заодно и посмотрел – в очередной раз – на окна квартиры, в которой мне уже как-то доводилось бывать. На доме нет таблички с названием улицы, только номер микрорайона. Отсчет подъездов здесь не по домам, как это обычно принято, но общий для всего этого микрорайона. Интересующий меня адрес находится в четырнадцатом подъезде, на восьмом этаже – двухкомнатная с холлом квартира, крайняя справа на лестничной площадке.

Из трех окон этой квартиры, выходящих во двор, свет виден только в одном. Я знаю – благодаря Ботану, – кто находится внутри. Собственно, я и сам оказался здесь именно потому, что в этом адресе в Северном Чертаново находится тот, кто мне нужен, кто может снабдить меня сведениями, в которых я сейчас нуждаюсь.