– Только не сдаваться! Что угодно, только не это! Зачем тогда вообще все? Ерофеев, ну скажи, скажи, что мне было делать?! Не могла ж я проводить ее с улыбочкой в больничное крыло?

– Могла бы не провожать. Могла б сказать ей, что аппарат сломан. Пусть бы она на той неделе зашла, когда тебя уже там не будет.

– А спала б я как всю эту неделю?

– Ань, вот я и думаю, как ты вообще спишь по ночам?

В ответ Аня засопела и отвернулась. Потому что Ерофеев, конечно, был прав. Плохо она спала. Потому и по ночам к нему все время таскалась. Без дозы секса заснуть вообще было невозможно. Но что, если они расстанутся? Для него же это не отношения, а так. Курение не помогает. Спирт, что ли, начать глушить по ночам? Благо доступ к нему есть. А там уже и до наркотиков недалеко…

Ерофеев осторожно тронул ее за плечо.

– Ань, прости! Ты правда думаешь, я не понимаю? Анька, ну кончай придуриваться! Я ж знаю, что ты не спишь. Я, Ань, знаешь что думаю? Я думаю, неправильно это, судьбой другого человека распоряжаться. Я Машке все расскажу, а она пусть сама решает. Не, ну если нужно, мы рядом! Поможем, подскажем. Не бросим в беде, короче, она ж наша Машка! Но решает пускай сама. Жить-то все же ей, а не нам.

* * *

Впервые за зиму всерьез потеплело. Снег сделался серым и рыхлым. Из него великолепно лепились снежки. С веток и крыш капала вода. Казалось, сам влажный воздух шевелится и дышит вокруг. Машка шла, стараясь не наступать в лужи, и все равно наступала, и пришла счастливая, с мокрыми абсолютно ногами.

Максим стянул с нее сапоги и колготки, зашвырнул все это на батарею сушиться и долго-долго растирал ей холодные ступни, дышал на них, разглаживал, целовал. Машка смеялась, морщась от щекотки и легкого покалывания в постепенно оттаивающих кончиках пальцев.

Потом они пили горячий, обжигающий горло и язык чай и смотрели на большом, во всю стену, экране какой-то смешной, абсолютно не запоминающийся фильм. Из тех, где герои поминутно совершают ляпы, каждый из которых мог бы стоить им жизни или привести к необратимому увечью, но в фильме лишь приближает их к счастливому концу.

– Тебе не нравится? – спросил Макс, заметив, что она не смеется.

– Не очень. Мне их всех жалко. Ну то есть я понимаю, что все будет хорошо, но ведь, когда герой падает, он же еще не знает, что впереди хеппи-энд. Ему просто больно и плохо.

– А клоуны в цирке?

Машка покачала головой.

– Я не люблю цирк. Там или всех жалко, или за всех страшно.

– Чувствительная ты. Как ты жить-то такая будешь?

Машка засмеялась.

– Хорошо буду жить! Знаешь, мне иногда бывает так хорошо! Ни от чего, просто так. Во мне словно пузыри радужные надуваются и лопаются под языком. Я становлюсь легкая, как воздушный шарик, ноги сами начинают бежать, и я тогда бегу, бегу, бегу. Несколько километров могу так пробежать!

– А потом?

– А потом останавливаюсь. Хоп! Счастье кончилось. Началась нормальная жизнь.

– Может, тогда лучше не бегать? А спокойненько постоять, дыша воздухом? И счастье сохранить в себе на подольше?

– Не-ет! Я, если не побегу, тогда просто лопну.

– Смешная ты! И правда, с тобой ни кино, ни цирка не надо.

Максим нежно поцеловал ее в кончик носа.

– Чем кончилось с рефератом про кентавров? С тем, который я за тебя дописывал? Елене понравилось?

– Понравилось. Она мне за него четыре поставила.

– Как?! Почему не пять?!

– А я потому что внизу, после твоих слов, еще чуть-чуть от себя добавила. Ну про то, как было бы хорошо, если бы люди в те далекие времена отбросили свои предрассудки и просто-напросто поговорили разок с кентаврами по душам. От этого выиграли бы не только кентавры, но и сами люди в первую очередь. Потому что спокойствие и мудрость кентавров людям очень бы пригодились. Может, тогда и войн бы никаких вообще больше не было. Воины бы перековали мечи на плуги и начали сообща с кентаврами пахать мирно землю. А Елена сказала, что все это, конечно, забавно и фантазия у меня, безусловно, богатая, но к теме «Обычаи и верования древних народов» никакого отношения не имеет.

– Окей. Выпендрилась? Довольна? Пятерка тебе в диплом была лишняя?

– Максим, ты что, сердишься?! Ведь это же мой реферат! Мне же нужно было высказать свою точку зрения!

– Я не сержусь, мне просто обидно! Ты понимаешь, что ты малолетняя идиотка? Что ты из-за дурацких принципов не наберешь проходной балл в университет?! И всю жизнь будешь потом на общих работах дворы засранные подметать?!

– Максим, ты что, почему дворы?! Я уже сейчас без пяти минут младший библиотекарь!

– И тебя это устраивает? Ты разве не хочешь чего-то большего?

– Хочу, конечно! Но только это с учебой никак не связано. Хочу путешествовать, знать разные языки, ездить в дальние страны…

– Так для этого и нужна соответствующая специальность, квалификация, карьера! Без университетского диплома…

– Да, но понимаешь, это как левой ногой чесать правое ухо. Пока выучишься и карьеру сделаешь – сто раз путешествовать расхочется! Мне б сейчас куда-нибудь, с рюкзаком…

– Маш, ну какие там с рюкзаком дальние страны? До Непреодолимых Гор и обратно.

– Ну так я и в горах еще не была. Макс, ну чего ты злишься?

– Да не злюсь я! Просто ты не хочешь понять…

Она вдруг сделалась абсолютно серьезной. Будто лампочку выключили внутри.

– На самом деле действительно не хочу. Мне даже кажется, если я пойму, это как-то кардинально и навсегда изменит меня изнутри.

Говоря это, Машка выбралась из-под одеяла и стала одеваться. Сняла с батареи колготы и не до конца просохшие сапоги.

Максим оторопело уставился на нее.

– Маша, ты куда? С ума сошла? Тебя же увидят!

– Ничего, еще не так поздно. Скажу, за занятиями засиделась.

– Но что… почему вдруг? Ты обиделась на меня? Напрасно! Я, в конце концов, за тебя волнуюсь!

– Я понимаю. Но и ты меня пойми, пожалуйста. Я чувствую… что-то пошло не так. Мне сейчас надо остановиться и подумать. Я, может быть, какое-то время вообще не буду к тебе приходить.

– Час от часу не легче! Да постой же! Объясни толком, какая муха тебя укусила?!

– Никакая. Максим, не стой в дверях, дай пройти! Макс, ну не начинай! Максим, мне ведь и так трудно… Максим, ну пожалуйста!

Внезапно он сдался. Вот как понять этих малолеток?! Сперва сама вешалась на шею, теперь сама же…

– Ну и катись к черту! Не вздумай только возвращаться!

Пинком распахнул дверь, вытолкал Машку на лестницу, вышвырнул вслед за ней портфель. Последним в лестничный пролет вылетел платок и сам собой лег Машке на плечи.