– Я вел то дело. Вы удивились, когда я приехал первый раз. Вы тогда сказали, что к вам вломились в дом, а следователи приезжают на места преступления. Вы тогда почти угадали.

– Но ведь, – Вика подалась вперед, поставила кружку на столик, – это было не в этом доме.

– Нет, – Власов покачал головой, – но поселок один. И когда я узнал, что отсюда поступил вызов по взлому, я приехал. Не знаю, насколько во мне крепка вера, что преступники могли вернуться, но я не исключаю и этой возможности.

– Ким уверена, что вы здесь из-за того самого дела.

– Они это, или Семибратов, вам в любом случае угрожает опасность. Я пытался донести это до своего начальства. Ким убеждает его в ином.

– В том, что я ненормальная с манией преследования?

Власов нехотя кивнул.

– Вы все слышали, не хочу повторять ее слова.

– Но ведь я слышала кого-то, и эта фотография со Скотчем, почему она не принимает во внимание хотя бы фотографию? Ведь не сама же я ее сделала. И флешка эта не моя, вы ведь отдали ее экспертам, там не будет моих отпечатков, я не брала ее в руки.

– Кот цел, – напомнил ей Власов. – Кто бы ни сделал фото, он хотел лишь напугать. Вспомните, каждый раз, когда в доме был кто-то посторонний, кот был с вами рядом. Это фото сделал тот, кто поймал его той ночью, когда вы уезжали, или же днем, когда вы были заняты работой.

– Хотите сказать, что и днем теперь не так безопасно в этом доме?

– Я говорю лишь, что с котом все в порядке и это не мог быть Семибратов. Он почти не выходил эти дни из-под нашей слежки.

– Но этот кто-то держал Скотча в руках, трогал его. Собирался ли он …обидеть его?

– Не имею понятия, у меня есть лишь два объяснения, первое я вам уже озвучил, а второе… Вы уверены, что на фото – ваш кот? Вы сами уверяли, что он довольно пуглив и не пойдет к чужаку.

Вика кивнула. Она была уверена, она узнала бы своего Скотча из тысячи таких же котов. Это, несомненно, был ее кот. Испуганный, придушенный и наверняка, удивляющийся, где она сама и почему его не спасает.

– Если это не Семибратов, то кто? Те самые грабители, что уже были здесь год назад? Разве молния бьет в одно и то же место дважды?

– Поселок обеспеченных людей, каждый дом, как сейф, набитый золотом. Я не утверждаю, что это непременно те самые грабители, но кто-то явно повадился в ваш дом. Сначала решив, что он пуст и препятствий нет, а теперь…

– Что теперь? – задумавшаяся было Вика, вновь вскинула голову.

– Трудно сказать. Держат вас в страхе. С какой целью мне пока непонятно. Но Семибратов отрицает свою вину, и я склонен верить ему. Мы ведь не нашли у него улик, хотя дважды обыскали квартиру.

– А я не верю ему! В ту ночь, когда убили охранника, он был в моем доме. Меня спасло лишь то, что по дороге шел человек из охраны, а наши крики через улицу разбудили соседей. Больше никто не мог, только он. Какой смысл грабителям запугивать меня? Я сижу в комнате и трясусь от страха. Если бы захотели – обчистили дом и убрались, но они возвращаются снова и снова. Это может быть только тот, кому надо добраться до меня.

– А ведь вы слышали не весь разговор, – вдруг понял Власов и ухмыльнулся.

– Сотрите эту улыбочку, мне не до смеха.

– Пришел отчет от криминалистов. В доме не так уж и много отпечатков. Большая их часть принадлежит вам, часть – домработнице, ее отпечатков много на ручках дверей, на окнах и перилах лестницы. Две пары – мужские и женские, и родственные им по ДНК детские – это явно отпечатки семьи вашей подруги. Большая их часть – старые, они перекрыты другими. На карте памяти, что мы нашли у него дома, отпечатки только его, ваших нет. Это его флешка, и уже неважно, что мы найдем на ней.

– Почему же он ее прятал?

– Признался, что сын хранил на ней семейные фото. А прятал, чтобы мы не нашли и не изъяли. Когда мы взяли его, то забрали ноутбук. Он незаметно вытащил флешку и сунул ее в вентиляцию. Один бог знает, как так за ним не уследили, но это уже дело другое.

– Это если он не врет, и это его карта памяти, а не с моего фотоаппарата.

Власов пожал плечами.

– Файлы восстановят, это и будет доказательством, но дело это непростое. Когда мы вернули ему ноутбук, он все перекинул на него, а флешку почистил. Скоро узнаем, что он хотел скрыть.

Все это Ким рассказывала накануне, поэтому Вика пропустила все мимо ушей, но отпечатки ее заинтересовали.

– И это все? Никаких следов посторонних?

– Были еще отпечатки девушки, что живет по соседству.

– Жени?

– Да, немного, в мансарде, на кухне. Но есть кое-что еще, – он хитро прищурился, – мы нашли неизвестные нам отпечатки, которых нет в нашей базе, нет и среди тех, кто бывал в доме. И они принадлежат мужчине.

– А возраст, цвет кожи, имя и фамилия там, на линиях, не прописаны?

– Вы зря смеетесь.

– И не думала. Это мог быть кто-то из гостей Ани или Леши.

– Да. Ким тоже сразу так подумала. Но есть одно «но»: они свежие.

– То есть, он приходил в дом, и даже не надевал перчатки, чтобы скрыть свою личность? Только мне это кажется странным?

– Мы нашли их только на внутренней стороне окна в подвале.

– Чего? Подвала?!

Вика уставилась на следователя, не веря своим ушам.

– Там и ребенок не пролезет, разве не вы мне говорили об этом?

Власов снова пожал плечами.

– Например, циркач, смог бы. Ребенок или очень худой человек.

– Это насколько же он должен быть «тифозным», чтобы пролезть в него?

– Главное, чтобы пролезла голова, остальное – не проблема.

Вика задумалась на мгновение. Окно в подвале она еще в первый день обнаружила открытым, но не придала этому значения. А Семибратов? Он и до тюрьмы был весьма худым, после нее и вовсе стал призрачным. Вот только костлявый – не значит ловкий. Но могло ли быть в поселке сразу двое, кого не заметила охрана. Три пары глаз, следящих за мониторами, упустили убийцу и маньяка? Двоих одновременно?

– Чушь какая-то, – вслух сказала она.

– Что именно?

Вика рассказала и снова принялась убеждать его, что был только Семибратов.

– Чего