распадом старой римской сельскохозяйственной и социальной системы в Южной Галлии и Испании – системы, которая продержалась до последних лет VIII века. В хаосе и неразберихе, сопровождавшей маврское вторжение в Испанию и на юг и интервенцию гасконцев и Каролингов, в свою очередь, старая система на этих землях попросту исчезла. Из ее руин в Северо-Западной Испании в муках рождались маленькие христианские княжества, а в долинах Роны и Гаронны и на равнинах Септимании, протянувшихся от Арля до Пиренейских гор, медленно начинался аналогичный период перестройки. Таким был мир, в котором государство Каролингов, основанное или, точнее, объединенное Пипином, начало свое существование.

Разумеется, нельзя рассматривать век Каролингов как совершенно новый по характеру. Такой подход был бы односторонним. Да, он действительно отличался от предшествующего. Но в Северной Европе многое из того, что историки считали каролингским по своей сути, на самом деле началось намного раньше, еще при Меровингах. Как уже говорилось, в VII веке морская торговля, экономическая жизнь и даже культура северных земель начали оформляться в регион, отдельный от Средиземноморья. Определенные черты, по общему мнению являющиеся характерными для Каролингов – серебряные монеты, морская торговля по путям, идущим на север из Англии, Галлии и Фризии на Балтику, а потом по русским рекам в Черное и Каспийское моря, – существовали задолго до Пипина и Карла Великого. То же самое можно сказать и о торговле из низовьев Дуная и Центральной Германии со славянами Центральной Европы. Правда и то, что расчистка новых земель и смена сельскохозяйственных моделей в Голландии, Бельгии, долине Луары, Англии и далекой Норвегии начались задолго до прихода к власти Каролингов. Так же как распространение христианства за прежние границы Рима в Ирландию, Шотландию, Фризию, Германию и Британию. Короче говоря, Северная Европа при поздних Меровингах уже начала становиться каролингской. Сильный монарх, такой как Дагоберт, насколько мы смогли его узнать, опираясь не неадекватные источники того периода, ближе к Карлу Великому, чем к Хлодвигу. А его очень способный министр, святой Элигий, напоминает Алкуина или Шугерия. Также за туманом норвежских традиций мы чувствуем в Иваре Широкие Объятия что-то от Кнуда или Харальда Прекрасноволосого. Эпоха Каролингов была новой, но представляемые ею тенденции уже давно присутствовали на северных морях. При новой франкской династии правителей они попросту достигли своей кульминации.

В одном отношении, однако, ситуация, в которой Пипин начал свое правление, оказалась необычной. К 750 году экономические условия в Северной Европе достигли низшей точки, особенно в Атлантической Галлии и Испании. Рост и экспансия на северных морях, характерные для периода с середины VI века до VIII, остановились во время мусульманского завоевания Испании. После этого начался регресс. В предыдущей главе мы отметили некоторые причины этого регресса, возвестившего о приходе века Каролингов, но представляется целесообразным рассмотреть их полнее. Экономический упадок стал результатом прекращения торговли между Северной Галлией и другими средиземноморскими регионами, главным образом с Востоком. Медленный упадок, начавшийся около 640 года, достиг кульминации в 715 или 720 году, когда и восточные товары, и восточные купцы полностью исчезли с берегов юга, после чего упадок двинулся вглубь территории Франции.

Еще важнее были опустошения и беспорядки вдоль испанского и галльского берегов, ставшие результатом маврского вторжения и реакции на него Каролингов. К 750 году мусульманский поток схлынул, но после него осталась только разруха в экономике и социальной жизни. В VIII веке, в котором было мало сражений, остались христианские княжества Северной Испании – все, что сохранилось от былого римско-вестготского порядка. Ни один прежний городской центр – Брага, Корунья и др. – не подавал признаков жизни. Старая вестготская система епископств, восходившая к римским временам, тоже исчезла. Нам известно, что в этом веке в регионе, давно считавшиеся добывающим центром, не было чеканено ни одной монеты. На самом деле мы вообще мало что знаем об этом регионе, и только, по большей части, на основании мусульманских источников можем сложить более или менее четкую картину его истории.

Немногим лучше была ситуация во Франции к югу от Луары. Города Бордо, Ажен, Тулуза, Каор и Сент, по сути, прекратили свое существование. К югу от Пуатье исчезли епископства. Система вилл, как основная форма аграрной организации, канула в небытие. Наступила стагнация. Исследование монет, чеканенных Пипином в 752–768 годах, иллюстрирует экономическую ситуацию на юге и показывает, как пострадала эта часть Галлии. Единственные монетные дворы, еще действовавшие к югу от Луары и к западу от Сены в годы правления Пипина, были расположены в Туре, Бриу, Клермоне и Пуатье. В центральной части Франции, к югу от Безансона, Лиона и Труа, деньги не чеканились вообще. В долине нижнего Рейна, в Провансе, Нарбонне и долине Гаронны больше не было ни одного центра экономической жизни, достаточно активного, чтобы чеканить монеты. Не было монетных дворов на всем западном побережье Галлии от Пиренеев до Бретани. В 775 году, в начале правления Карла Великого, в этой части Франции положение немного улучшилось. Монетный клад Эмфи, датированный этим годом, содержит монеты с обширных территорий каролингского запада, однако в нем не было монет с юго-запада и только одна с юга, чеканеная в Арле. Таким образом, в 775 году на западных берегах Галлии нет признаков экономического возрождения, так же как и в христианских районах севера Испании. Галльские и испанские берега, обращенные к Бискайскому заливу, при Меровингах были самым юго-западным коммерческим регионом северных морей. Поэтому их крах являлся экономическим фактом, имевшим большое значение для других регионов. Особенно справедливо это для Ирландии, потому что именно на побережье Испании и Западной Галлии ирландские мореплаватели приобретали вино и другие товары, многие из которых имели средиземноморское происхождение. Там же они продавали свои товары. Поэтому прекращение этой торговли стало для ирландского судоходства ударом, от которого оно так никогда и не оправилось. После 750 года мы ничего не слышим об ирландском судоходстве в Атлантике, и нет никаких свидетельств дальнейших контактов между этим островом и Галлией. Не ощущалось и восточного влияния в ирландском искусстве. Ирландия, судя по всему, вернулась к изолированному положению на краю европейского мира, от которого она на короткое время избавилась при Меровингах.

Дальше на север, вдоль морских путей, на которых ирландцы были пионерами, тот же экономический и морской упадок заметен на землях пиктов и вдоль западного побережья Шотландии. Из Шотландии ирландские монахи все еще путешествовали до Фарерских островов и Исландии на своих легких, но прочных кораклах – возможно, даже до Норвегии, – но мы ничего не слышим о пиктских флотах, которые веком ранее были активны у берегов Шотландии и Оркнейских