островов. Очевидно, кельтские морские традиции попросту исчезли. Теперь не кельтские моряки рвались на север. Мореплаватели из Западной Норвегии, рыболовы и фермеры, начали продвигаться на юго-запад к Гебридам, колонизируя эту цепь островов и преодолевая слабое сопротивление кельтов.

В Англии в конце VIII века тоже можно заметить признаки упадка в морской торговле и общем уровне экономической жизни[88]. Такой упадок мог последовать за политическими изменениями в этом регионе. При Меровингах политическая власть принадлежала англосаксонским королевствам, которые выходили к морю и черпали в этом свою силу: сначала Кент, потом Восточная Англия и, наконец, Нортумбрия. Теперь политическое лидерство перешло к Мерсии, центр которой располагался далеко от моря – в Мидлендсе. Нортумбрия пришла в упадок не только в политическом плане, но также в культурном и экономическом. Она, конечно, дала миру такого человека, как Алкуин, в своей монастырской школе, но он сделал карьеру в Галлии Каролингов, а не на родине. Вместо серебряных sceattas, там появились медные stykas, практически не имевшие ценности за пределами Йоркшира. Это пример нового экономического местничества в этой части Англии. Те внешние экономические контакты, которые существовали, судя по всему, поддерживались при посредничестве иностранных фризских купцов, обосновавшихся в Йорке в 778 году. Только несколько редких нортумбрийских монет, датированных этим периодом, которые были обнаружены на западном побережье Норвегии, указывают на то, что торговля с севером, о которой писал Беда, все еще существовала на этих берегах. В целом, однако, мир Беды, судя по всему, канул в небытие. В Англии, Ирландии и Галлии начинался новый век.

Даже за Северным морем, во Фризии, около 750 года наблюдались определенный упадок и местничество, аналогично йоркширскому. Здесь тоже появились медные монеты, скопированные со sceattas, имевшие только местное хождение. Еще севернее, в Скандинавии, политические перемены, имевшие место около 750 года, также могли отражать эту экономическую дезорганизацию. Как уже говорилось, они состояли в разрушении великой империи данов и шведов Ивара Широкие Объятия после сражения при Бровалле. Многие шведские историки считают, что сражение велось между шведами Уппландии и гаутами Готланда за господство над Швецией, в которой взяли верх шведы, благодаря своей победе при Бровалле. Между тем, поскольку силы в этой битве, согласно традиции, включали данов и фризов, возможно, она являлась чем-то большим – сражением между той частью владений Ивара, которая была обращена к Северному морю, и той, которая была связана с Русью, Курляндией и Восточной Балтикой. Тогда шведская победа могла отражать следующий факт: к 750 году ослабление контактов с Западом через побережье Фризии и возрастание важности торговли с Русью несли в себе элемент раскола скандинавского балтийского мира на два. Одна часть – Уппландия и теперь ставший почти независимым Готланд – была обращена на восток. Отдельное Датское королевство было обращено на запад к Фризии, Норвегии и своей атлантической судьбе[89].

По-видимому, был только один регион Северной Европы, обращенный к Атлантике, на который мало повлияли описанные нами экономические неурядицы. Речь идет о части империи Каролингов, расположенной между Рейном, Сеной и верховьями Роны. Этот регион можно назвать сердцем государства. Во времена Пипина здесь все еще оставались достаточно важные экономические центры, даже имеющие монетные дворы. Это Дорестад, Страсбург, Трир, Квентовик, Амьен, Камбре, Мец, Верден, Париж, Шартр, Труа, Леон и Безансон. Три из них, Дорестад, Амьен и Квентовик, были портами на Английском канале и Северном море. Остальные – это видно при их нанесении на карты – образовывали несколько групп городов, которые вели на юго-запад к Италии через ряд альпийских перевалов. Это горные перевалы – clusae – Большой Сен-Бернар и Монженевр, которые сообщались с верховьями Рейна, а также Малый СенБернар и Септимер, по которым можно было добраться до Италии через Лион и долины Верхнего Рейна, Верхней Луары или Нижней Сены. От этих перевалов река По ведет прямо к Венеции, которая уже в середине VIII века стала главным перевалочным пунктом для торговли Византии с латинским Западом. Таким образом, в самом расположении уцелевших экономических центров во владениях Каролингов можно видеть сдвиг, имевший место в торговых путях, сдвиг, начавшийся в середине VII века, но только теперь завершенный. Вместо самой популярной при Меровингах торговой оси, доходившей до Северной Галлии и Рейнской области через путь по долине Роны, проходивший из Марселя в направлении север – юг, теперь господствующей стала торговая ось северо-восток – юго-запад, с центром в Венеции. Эта перемена, как указал Веркаутерен, отмечает одно из главных различий между периодами Меровингов и Каролингов в этой части Европы. Именно по clusae в Альпах торговля проникала в Италию и на Средиземноморье. Путешественники тоже.

Из-за новой торговой ориентации Каролинги, в отличие от предшествовавших им Меровингов, были заинтересованы в Италии. Она помогает объяснить, к примеру, почему Пипин желал вторгнуться в королевства ломбардов и даже стал союзником папы в этом предприятии и почему в 774 году Карл Великий присоединил Северную Италию к своей империи. Правители Каролингов имели особый интерес в этом регионе, потому что Италия была источником почти всей коммерции, которая соединяла их владения со средиземноморским миром. Один монетный клад иллюстрирует новую торговую ориентацию. Это клад в Эмфи, о котором мы уже упоминали. Он датируется 775 годом – тем периодом, который мы рассматриваем. Этот клад, найденный в Центральной Франции, содержит монеты из Руана, Квентовика и Дорестада, а также из Женевы, Лиона, Безансона и Труа. Но он содержит только одну монету, серебряную монету из Арля, из долины Нижней Роны. Очевидно, к 775 году торговля свободно шла от Канала и Северного моря в Италию, но ее практически не существовало в южном направлении через Рону. В те годы можно отметить аналогичный сдвиг в маршрутах путешественников между Англией и Римом. В VII и начале VIII века паломники и другие путешественники достигали Рима через долину Роны и Марсель. После 758 года люди направлялись в Утрехт, Дорестад или Кёльн и вниз по Рейну, чтобы добраться до Италии.

Такая ориентация франкской торговли объясняет, почему в 779 году Карл Великий говорил о пяти портах между Рейном и Сеной – Дорестад, Маастрихт, Квентовик, Амьен и Руан – как самых важных для его империи. Эти порты, соединенные с Италией и средиземноморским миром коммерции через упомянутые выше торговые пути, естественно, имели больше возможностей поддерживать свое экономическое существование, чем те, что расположены менее удачно.

Благодаря такой ориентации при Каролингах возросла важность фризийцев. Именно они, в VIII веке ставшие важными торговцами и посредниками на Северном море между Англией, континентом, Скандинавией и Рейнской областью, при Каролингах превратились в главных мореплавателей и морских торговцев на северных морях.