Такое заключение ясно доказало Персефоне: мать тоже отчетливо видит все прорехи этой наплетенной истории.

– Верно, он приезжал к нам примерно месяц назад и заявил, что передумал оставлять нас в полуразрушенной усадьбе. Он убедил мою жену, если мы выполним все его последующие требования, не задавая никаких «кто» да «почему», он подыщет нам аккуратный домик у реки или озера, где нам будет значительно комфортней.

– Но почему вы решили, что он – это Алекс? – не выдержала Персефона.

Мистер Уоррендер пожал плечами:

– Да он же так представился, дорогая.

– Неужели вам не понадобилось других доказательств? Кто угодно мог приехать в вашу провинцию и представиться графом Калверкоумом.

– Это так, но жена заверила меня, этот человек – ее родственник. Хотя меня удивляло, как ей удалось разглядеть его лицо – он все время был с высоко поднятым воротником и в надвинутой на глаза шляпе.

– Понимаете, милорд, мы слышали, что вас жестоко изуродовали, когда вы служили в Индии, – храбро призналась Антигона. – А тот человек старался скрыть лицо, это нас и убедило. Мы вас ни разу в жизни не видели. Как мы могли сомневаться в его личности, если он утверждал, что он – это вы?

– Да, с его стороны это было очень умно, – жизнерадостно ответил Алекс.

И Персефона тихо выдохнула от облегчения – кажется, его перестало заботить восприятие окружающими его шрамов, и он понял: люди ценят в нем уникальную личность хоть со шрамами, хоть без них.

– Полагаю, он хотел использовать Маркуса, чтобы оказать давление на нашу семью и заставить нас отыскать моего старшего сына и мисс де Морбарай. Я права? – вклинилась леди Сиборн, явно не желая отклоняться от холодной и бездушной сущности похищения. – И он явно рассчитывал отвести от себя подозрение, очернив доброе имя нашего дорогого Александра. Какая недостойная уловка! Даже для злодея!

– Какой же он жестокий тип, – поежилась Хелен.

– Безусловно, он умен, и в полном отчаянии, если ради выманивания Рича и Аннабель решился на такую безумную интригу, – добавил Алекс. Все Сиборны словно оцепенели, осознав, как близко на этот раз к ним подобралось зло. – Раз он так сильно хочет их отыскать, значит, теперь станет еще опаснее и более жесток, ибо нам удалось вернуть Маркуса без желаемой им сделки с дьяволом.

– Но теперь мы все будем начеку, – негромко, но решительно произнес мистер Уоррендер.

Персефона даже не думала, что он на такое способен. Конечно, теперь, когда судьба его любимой дочери связана с Сиборнами, все их проблемы стали для него намного важнее.

– А в особенности вы, мистер Уоррендер и Маркус. Ведь только вы сумели разглядеть злодея. Правда, мы исходим из того, что он действовал в одиночку. По-моему, этот негодяй не стал бы кому-нибудь доверяться, тем самым давая над собой власть. Как вы думаете, Александр? – поинтересовалась леди Сиборн.

Персефона подумала, что не должна этому удивляться. Она же жила со своей умной матерью всю жизнь – двадцать один год.

– Не стал бы, – с задумчивым видом согласился тот, – но в этот раз он поступил очень необдуманно, видимо, от расстройства, что вопреки его ожиданиям Рич не появился на свадьбе Джека. Подозреваю, он и сам понимал: это проигрышная стратегия, все-таки выяснить, имеем или нет мы с Ричем тайные контакты. Без сомнения, было бы лучше, если бы ваш старший сын, мэм, все-таки объявился, но нет худа без добра. Теперь этот человек, по крайней мере, знает: нам тоже ничего не известно о местонахождении Рича и моей подопечной. Полагаю, это маленькое фиаско пошло на пользу и ему, и нам: он понял, что не стоит тратить на нас силы и время, а мы – отчего Рич так упорно не возвращается.

– Все не так тривиально! – вознегодовал Маркус.

– За тобой необходим присмотр, – мрачно сообщила ему влюбленная Антигона.

– И какое счастье, что теперь у меня есть ты, дорогая, – с такой несносной жизнерадостностью заявил он, что никто бы не удивился, если бы девушка тут же его отшлепала.

– Едва ли это такое счастье, – ответила его любимая и долгим холодным взглядом посмотрела на своего отца.

Тот имел вид полнейшей невинности.

Персефона решила: зря поначалу воспринимала его как милое, печальное, пустое место. Маркусу понравится жизнь с огненной Антигоной. Она гораздо больше подходит его упрямой сиборновской натуре, нежели кроткая дебютантка. Если бы он женился на спокойной воспитанной девушке, то почти сразу же после свадьбы оставил ее и вернулся к своим лондонским развлечениям. А еще отлично получилось – похититель, этот дьявол, этот невыразимый злодей, сам того не зная, принес ее младшему брату такую пользу. И не только брату. Он и ее саму, сам того не ведая, приблизил к браку с человеком, без которого она уже не мыслила своей жизни.

– Что ж, мои дорогие, пора расходиться, – объявила леди Сиборн и по-матерински посмотрела на старшую дочь и младшего сына, их обоих наконец сморила усталость. – Вы утром еще наговоритесь, а сейчас всем пора как следует выспаться.

– Жди меня на рассвете на террасе, – шепнул Алекс на ухо Персефоне, когда леди Сиборн тактично отвела глаза, чтобы они могли пожелать друг другу доброй ночи.

– Зачем? – сонно переспросила она и с удивлением встретила его потемневший взгляд с дьявольскими искорками и молчаливой просьбой довериться. – О, ну хорошо, – сдалась она, взяла протянутую им свечу и устало улыбнулась.

– Пойдем, доченька. Я тебя провожу и помогу раздеться, иначе утром ты проснешься лицом в подушку и в полном облачении, – сказала ей мать и, обхватив за талию, потащила ее в постель, как в те времена, когда та была маленькой девочкой и отказывалась идти спать.

– Так зачем? – по-прежнему сонно поинтересовалась Персефона у своего жениха несколько часов спустя, когда через боковую дверь главного крыла вышла в полумрак начинающегося рассвета.

– Я отвечу на все твои вопросы, когда мы немного отойдем отсюда, – загадочно ответил Алекс и по сентябрьской росе повел ее прочь от дома.

Персефона не протестовала, хотя ее мягкие тапочки неромантично промокли, и сама она еще не полностью освободилась от власти сна, несмотря на дрожь от холодной влаги.

– Мы что, идем в деревню? – требовательно спросила она, когда они отошли на приличное расстояние, где даже самая чуткая горничная не могла услышать, если только не начать кричать.

– Нет, не в деревню, – коротко ответил он без всякого уточнения.

Персефона увидела прячущееся в ближайшей рощице ландо своей матери, там были и слуга Скруби, и грумы. Они старались сдерживать недовольных ранним подъемом лошадей. Девушка решительно остановилась, отказываясь двигаться дальше, пока Алекс не объяснит ей задуманного.

Тот осторожно посмотрел на нее, как будто опасался одним неверным движением привести ее в ярость. Но в его глазах, помимо мужской самоуверенности и надменности, мелькнула ранимость, и она вовремя прикусила свой язычок.