— Даю тебе последний шанс решить все мирно. Сколько ты хочешь за него? Назови любую сумму.

Риана усмехнулась, отвела взгляд и прикусила щеки с внутренней стороны.

— Нисколько, — выплюнула она. — Я буду бороться, изваляю твое имя в грязи, скажу, что ты украл у меня сына. Устрою такой общественный резонанс, что тебя заклюют. А суд все равно будет на стороне матери. Или ты думал, я продам ребенка, чтобы ты отдал его своей старой суке? Нееет, — зловеще оскалилась женщина. — Пусть она живет и знает, что рядом растет сын Закира, которого она никогда не увидит. И который вырастет и возненавидит ее и тебя. Я сделаю все, чтобы так и было.

От злости Даниал сильно сжал кулак и сломал ручку. Если бы она узнала сейчас, что Алишер и так сейчас с бабушкой, слетела бы с катушек окончательно.

Глаза Рианы налились кровью. Она тяжело дышала и исподлобья смотрела на своего врага. Как она ненавидела его в этот момент. Как жалела, что просчиталась. Она молча встала, дошла до двери, но схватившись за ручку, повернулась и тихо проговорила:

— Я убью тебя и убью ее. Но мальчика вы не получите.

— Пошла вон. И только посмей приблизиться к моей семье.

Глава 42. Помнишь, как мы любили?

— Во-первых, хочу сказать, что все большие молодцы! Интервью Джамили с Алиной набрало миллион просмотров! На нас сослались почти все СМИ, наши нарезки для Инстаграма (соцсеть, запрещенная на территории РФ) и Ютьюба отлично смотрят и комментируют. Я думаю, это успех!

Так большой босс, как называют за глаза Зейна сотрудники, начал планерку. Больше всего похвалы получила Джамиля за вопросы, раскрытие героини и проявленную эмпатию, но не обделили и продюсеров, операторов, визажистов. Джама сияла. Вопреки страхам, что она уже вышла из моды, у нее все получилось, и она чувствовала себя в новой редакции как рыба в воде. Наверное, потому что ребята были плюс-минус ровесниками ее дочери, и Джамиля находила с ними общий язык. Сейчас они готовились к новому интервью с судьей, которая стала известна на всю страну после открытого процесса над бывшим чиновником, до смерти избившим жену. Перед каждой съемкой Джамиля делала домашнюю работу: собирала информацию о госте, просматривала видеоматериалы, если таковые были, составляла вопросы, а потом подходила к ребятам и спрашивала: “Что бы вы хотели спросить у нее?” Если они предлагали что-то стоящее, она это оставляла. Молодежи нравилось, что она интересуется их мнением. Еще до ее появления, они думали, что Джамиля Ибрагимова — звезда, и возможно, даже дива. Но она оказалась совершенно простой женщиной без понтов и завышенного самомнения.

Все последние дни Джамиля была особенно активна. На работе и дома все налаживалось. Алишер уже два дня жил у нее, и пока она уезжала в офис на несколько часов, завозила его к Камелии, а потом забирала. Но несмотря на то, что все вроде бы было хорошо, дурное предчувствие не покидало ее. Джамилю гложило, что в течение дня Алишка несколько раз зовет маму, тоскует по ней и ищет. Она спрашивала себя, правильно ли они с Даниалом поступают, может ли их борьба навредить его психике, не сделают ли они только хуже малышу?

Даниал подключил юристов, подал в суд и начал наступление по всем фронтам: натравил на нее органы опеки, заблокировал счета и карту, установил за ней круглосуточное наблюдение. Ибрагимов задвинул свои принципы подальше и не жалел денег, когда ему на них намекали. Для себя в этом вопросе он решил так: “Вижу цель, не вижу препятствий”.

В тот вечер Даниал пришел к бывшей жене поздно вечером. Малыш уже сладко спал на большой кровати. Джамиля встретила Даниала в простой белой футболке и шортах, открывающих длинные, стройные ноги. Мазнув по ним восхищенным взглядом, Ибрагимов незаметно сглотнул и нервно поправил воротник футболки-поло. В памяти мигом вспыхнули картинки из прошлого, в которых еще молоденькая Джама встречала его с работы. Он тогда был всего лишь наемным сотрудником с небольшой зарплатой и большими мечтами. А она — восхитительная и восхищенная стояла на пороге босиком, и когда он входил в квартиру, бросалась к нему на шею и говорила, как соскучилась за весь день.

— Даник? — удивленный и тихий голос Джамили вывел его из задумчивости.

— Да?

— Ты завис.

— Сложный день, — сказал он, снимая туфли.

Джамиля подошла ближе и совершенно внезапно обняла его талию и подняла на него глаза. Длинные черные ресницы дрожали, а на мягких, бледно-розовых губах расцвела грустная улыбка.

— Даник, мы же все делаем правильно?

— Конечно, — нахмурился он. — Почему ты спрашиваешь? — он положил ладонь на ее щеку и большим пальцем погладил ее.

— Чувствую вину за то, что мы отбираем ребенка у матери.

— Я же все тебе показывал и рассказывал. У нее проблемы с психикой и она опасна для Алишки.

— И она не сдастся. Я понять не могу, почему она нас так ненавидит?

— Сам не знаю, — вздохнул Даниал. — Сейчас мне надо как можно скорее отвоевать нашего внука. Нет в ней материнских чувств. Нет! С рождения одна няня сменяла другую. Я слишком долго ничего не делал.

— Ты не знал, — успокоила она и провела пальцами по его волосам. Седины стало заметно больше, и это ей начинало нравится. И хотя они толком не поговорили о личном, об отношениях и о будущем, Джамиля уже тянулась к нему, как раньше. И бороться с этим притяжением с каждым днем было все сложнее и сложнее.

— Что ты делаешь, Джама? — предостерегающе прохрипел Даниал. — Я же сейчас сорвусь.

А ей вдруг так захотелось поцеловать его. Сделать это первой, а не просто отвечать на его поцелуй. Поднявшись на цыпочки, Джамиля обвила руками его шею и коснулась губ. Все получилось так легко и нежно, словно она перышком провела. Сердца пустились галлоп и через мгновение оба забыли об осторожности, растворившись в ощущениях.

Все повторилось, как в ту ночь, когда в доме отключили электричество. Только сейчас было еще светло и ничего не мешало им смотреть друг на друга, уверенно касаться, падать, обнявшись, не чувствуя прежней боли.

— Джама, — прошептал в приоткрытые губы. — Тебе разве можно?

— Вроде бы можно, — улыбнулась она. — Три недели прошло.

— У тебя ничего не болит? — сведя брови к переносице, спросил он.

— Нет.

— Я боюсь тебе навредить, — положив ладони на ее спину, он прижал женщину к себе. — Хотя очень тебя хочу.

— И я.

Джамиля призналась в этом совершенно