– Здесь случилось сотворение чудовища. Сработала магия, сохранившаяся в одной из статуй Чалконте, и это обеспокоило Небеса, – пояснила Лилиат. – Кардинал очень скоро поймет: что-то произошло. Даже место более-менее угадает. Так что, полагаю, весьма скоро мы тут дождемся поборников. Если только не выберемся прямо сейчас.

– С южной стороны устроено несколько веревочных лестниц, – сказал Биск. – Карабкаться по ним долго и тягомотно. На каждом отрезке лестниц могут разом находиться не более шести человек…

– Главное – оказаться в числе этих шести, остальное не имеет значения, – сказала Лилиат.

Биск пристально посмотрел на нее. Отвел глаза и медленно кивнул.

– Ко всему прочему, мы не сможем вернуться прямо в город: на дорогах уже, небось, кишат поборники. Надо будет спрятаться в убежище у Непова перекрестка или в лесах наверху.

– Чем скорее мы отправимся, тем лучше, – сказала Лилиат.

Ее внутреннего слуха достигал беспокойный ангельский ропот. Как шум прибоя, уносимый вглубь суши сильным морским ветром.

Биск спустился наземь, выкрикивая приказы.

Лилиат чуть медленней присоединилась к нему. Севрен молча отдала ей кинжалы.

Через пять минут они уже лезли по веревочным лестницам. Связанную Глисту поднимали на веревке, как связку хвороста на маяк. По другую сторону карьера еще длилась давка. Сильные расталкивали слабых, спихивали через край…

Ночной Король с приближенными могли бы навести порядок, останься они внизу. Однако Биск первым начал подъем по веревочной лестнице. Он не оглядывался.

Это была целая река черного с красным. Сто двадцать поборников кардинала, все в красном, на вороных конях промчались через Непов перекресток, словно опаздывая к битве. Кто не успевал убраться с дороги, мог пенять на себя, и такие находились, ибо город и окрестности оживали еще до рассвета. Возможно, поборники обратили внимание на подозрительное многолюдье отверженцев, но не остановились для выяснения. «Прочь! Прочь!» – кричали передние всадники, подтверждая серьезность своих намерений ударами кнутов. Самые невезучие встречные попадали под железные подковы коней.

Лилиат следила за мчащимися поборниками в крохотное чердачное окошко дома-убежища у Непова перекрестка – одного из многих, оборудованных в пригороде подручными Биска. Ночной Король сидел рядом и тоже наблюдал. Сзади таились Севрен и Эррил. За ними маячил четвертый отверженец, невысокий, молчаливый хромец. Его имени Лилиат не знала.

– Три полных отряда во главе с капитаном Рошфор, – тихо проговорил Биск. – Хорошо, что мы вовремя убрались из карьера… Но что, если кардинал вызовет Ашалаэль?

– Не вызвала и не вызовет, – уверенно ответила Лилиат. – Она стара и боязлива. И не обратится к помощи Архангела, пока остается хоть какой-нибудь выбор. Однако она давно знает Ашалаэль, а в таких случаях вырабатывается способность к общению. Умение говорить с ангелами, не прибегая к полному вызову. Уверена, Ашалаэль сообщила кардиналу, мол, в карьере что-то произошло, но с кем и что именно – не сказала. Та и послала поборников разбираться. Только ничего полезного не найдет…

– Вполне понятное любопытство, – криво улыбнулся Биск.

Воцарилось молчание, нарушаемое лишь топотом копыт с мощеной дороги. Арьергард поборников мчался вперед далеко не с таким остервенением, как головной отряд.

– Полагаю, до темноты нам лучше не высовываться, – сказала Лилиат. – И как я обойдусь без моей кровати…

Говоря так, она легонько тронула Биска за руку, но он никак не отреагировал, лишь кивнул.

– Верно, лучше всего остаться здесь, миледи. Рошфор найдет наших мертвых в карьере и тогда-то наверняка захочет допросить любого попавшегося отверженца: не из Ночных ли он Трудяг…

– Что ж, быть по сему, – сказала Лилиат. Подошла к сундуку с продавленной крышкой, занимавшему угол, и уселась на него. Разбитый сундук сразу уподобился трону. – Значит, у тебя есть время сообщить мне новости, которых я ждала вчера вечером, но так и не получила.

– Новости? – устало переспросил Биск и поскреб затылок. – Я… Когда я услышал, что Глиста бросила вызов…

– Те четверо! – резко перебила Лилиат. Потребность узнать ощущалась настолько сильно, что она не смогла скрыть нетерпения. Ей и так уже пришлось ждать слишком долго. – Что там насчет тех четверых, за которыми я потребовала присмотра?

– Ну, – сказал Биск, – хотел бы я что-нибудь понимать…

– Я скажу тебе, когда время придет, – отмахнулась Лилиат. – Не сейчас. – Сняв шапку, она тряхнула волосами. – Я определилась в своих планах. Прошлый раз ты донес мне, что все четверо в крепости, но лишь Доротея является своего рода узницей?

Биск кивнул.

– За ней приглядывать и оберегать труднее всего, – сказал он. – В самой Башне нет ни одного отверженца. В других местах нам полегче. Слуги архитектора в Новом дворце, поломойки в мушкетерских казармах, сиделки в больнице… всюду, где есть черная работа, есть и наши, но там… Я пытался использовать людей, которых поборники навряд ли признают, но мы… в общем, я разок просчитался, пока Доротея еще в Бельхолле оставалась. Мы все исправили…

– Четверка уже встретилась? – спросила Лилиат. – Их наверняка потянет друг к дружке.

– Встретилась, – подтвердил Бискарэй. На его лице читалось сдерживаемое любопытство. – Ребята уговорились увидеться назавтра… то есть уже сегодня после обеда. В Новом дворце.

– Слишком скоро. Время поджимает, – сказала Лилиат. – Ты уверен, что нам не выбраться в город?

– Не скажу, чтобы совсем невозможно, – уступил Биск. – Просто очень рискованно. Я бы предпочел…

– Мне нужно забрать три алмазные иконы, и еще нам понадобится Глиста, притом живая, – сказала Лилиат. – Кроме того, дюжина твоих людей из числа самых доверенных. От них потребуется скрытно пробраться в Звездную Крепость. И Глисту туда протащить.

– Организуем, – сказал Биск. – Что у тебя на уме?

– Это начало, – сказала Лилиат, и ее голос звенел торжествующей властью. – Помнишь, я говорила – для возвращения в Истару нам нужна армия? Так вот, армию нам предоставит Саранс. Если только все выйдет по-моему, а я думаю, что выйдет…

– Что мои люди должны сделать с Глистой? – спросил Биск. – А три алмазные иконы зачем?

– Сейчас объясню, – сказала Лилиат.

Она жестом велела ему придвинуться ближе и нагнулась к самому уху. Ее язык сновал туда и сюда, то шепча, то лаская.

Ближе к вечеру сплетни о происшедшем в карьере распространились по городу. Будучи перевраны и дополнены откровенной ложью, достоверные известия превратились в поистине страшную сказку. Агнес, вернувшаяся в казарму из дворца королевы, обнаружила, что слухи не обошли и ее товарищей по комнате. Когда выяснилось, что сама она либо не располагала сведениями из первых уст, либо не желала ими делиться, друзья засыпали ее плодами собственных разысканий.