Я посмотрел и увидел… свое лицо.

Количество двойников все увеличивалось. Голова моя кружилась оттого, что я пытался подсчитать, сколько Джерри Кортлендов может существовать в одном мире в одно и то же время. Один — рассыпался в пыль в пещере, другой — сидел здесь, в Лебедином Саду с Джобом Пайнтером, а третий — поднимался по склону горы к пещере, пробираясь сквозь толпу. Это был точно я. На мне были рваные штаны и какой-то заношенный пуловер. Я повернул налево вместе с толпой, чтобы обогнуть камень. В толпе возбужденно закричали, а из пещеры появился красный свет.

— Мы вернулись назад, к тому моменту, когда тела в пещере стали рассыпаться, — напомнил мне Пайнтер. — В пещере я и Топаз упали в обморок. А тут… следи за собой.

Я заметил удивление на своем лице, а затем… я упал.

— Когда ты проснешься, — сказал мне Джоб Пайнтер, — то окажешься в комнате-передатчике в Городе, с тобой будет Топаз. Помнишь?

— Значит, ты считаешь, что тот человек в толпе — я? Я, который сейчас сидит тут? Но это же невозможно. Я все помню! Я отправился в пещеру в двадцатом веке и никогда не выходил с толпой из передатчика, не шел к пещере. Ты же говорил, что разбудил меня в пещере!

— Не совсем так, — сказал Пайнтер. — Я просто не хотел запутывать тебя. В этом деле много такого, чего никто не может понять. Я хотел, чтобы ты был самим собой, пока я не узнаю от тебя как можно больше. Теперь я сказал тебе правду. Что может быть запутаннее, чем все это?

— Но я же не тот человек с горы? Кто он? Откуда он? Он не я.

— Нет, ты и есть он. Ты же видел, что стало с телами в пещере? Твой двойник, мой двойник, двойник Белема, женщина — все они рассыпались. А кто ты, я не знаю, и это плохо, но ничего необычайного в этом нет. Галактика велика, и в ней много людей, не зарегистрированных нигде. Может, ты один из них. Мы пытались узнать все о тебе, но напрасно. Ни по отпечаткам пальцев, ни по фотографиям тебя нигде не нашли. Однако именно ты упал в обморок на склоне холма. Тебе пришлось приходить в себя гораздо дольше, чем нам. Когда ты проснулся, то назвал себя Кортлендом, а потом еще и преподнес мне поистине фантастическую историю. Ты и сам веришь в это, а значит, не обманываешь меня.

— Конечно, нет. Я пустился в путешествие вместе с остальными. Я…

— Ты рассыпался в пыль, — нетерпеливо заметил Пайнтер.

— Погоди, мне показалось… кажется, я заметил что-то в толпе возле тебя. Включи снова.

Вспыхнул экран со сценой на холме. Камера дрогнула и поехала чуть влево, остановившись на человеке, который только что появился в кадре.

Де Калб! Нет, не Де Калб, Белем!

Он повернулся к камере, и я увидел, как свет отражается от его блестящих металлических глаз. Освещение вновь стало красноватым. Толпа всколыхнулась, сгрудилась вокруг меня, точнее моего двойника, когда тот упал. Белем покачнулся, но холодный мозг механдроида собрал все свои ресурсы, чтобы противостоять тому, что нарушало его целостность, и механдроид сделал то, что не сумел человек. Он пошатнулся, оперся рукой о камень, затем согнулся и спрятал лицо в ладони. Уже через четверть минуты он поднялся и спокойно пошел к передатчику. Шел он твердым шагом, но на лице его было заметно замешательство.

Пайнтер прошептал мне на ухо:

— Вот как все было с ним!

В глубине моего мозга шевельнулось удивление. Белем тоже смотрел фильм через мои глаза и произнес почти то же, что и Пайнтер:

— Так вот как это происходило! Кажется, теперь я почти все понял.

В Лебедином Саду стояла тишина. Пайнтер снял со своей головы шлем и задумчиво смотрел на меня. Я смотрел в лицо полковника Муррея, но встречал взгляд Пайнтера, рожденного в 111 году на Колханне. Наконец он заговорил.

— В пещере спали четверо, и четверо же потеряли сознание в тот миг, когда тела рассыпались. Это говорит о том, что мы не просто внешние двойники тех аннигилировавшихся путешественников во времени. Больше я пока ничего сказать не могу, сам не понимаю этого до конца. Сейчас над этим работают мыслящие машины, и скоро у нас будет результат их анализа. Кортленд, когда мы обменивались мыслями, я заметил кое-что… Топаз — двойник женщины в пещере?

— Да, она двойник доктора Эссен, — сказал я, — больше того, я думаю, что это она и есть.

Про себя я никак не мог понять, у всех есть личностные двойники, кроме меня. Тем не менее я видел, как рассыпался Джерри Кортленд. Это может означать только то, что мой двойник — человек без имени. Он пришел туда ниоткуда, упал в обморок, а проснулся уже Джерри Кортлендом, то есть мною. Я больше никогда не осмелюсь уснуть в этом мире от страха проснуться не собой! Я видел, как я рассыпался в пещере по причине, мне непонятной. Я мертв. Когда этот человек проснется, я… я…

— Ол-райт, Кортленд, — сухо сказал Пайнтер. — Я оставлю тебя здесь на час. По крайней мере, здесь ты в безопасности. Топаз сейчас придет к тебе.

— Я пленник?

— Нет, не совсем, — он улыбнулся мне сочувственно. — Ты хочешь того же, чего хотим и мы все — ответов на вопросы. Я думаю ты сказал правду. Я уверен в этом, если в данной ситуации можно хоть в чем-то быть уверенным. Конечно, может быть, ты умеешь скрывать свои мысли… Некоторое время мы будем наблюдать за тобой, пока не выясним подробности. Топаз через час приведет тебя ко мне, я надеюсь, что к тому времени буду иметь ответы на вопросы.

Он попрощался со мной, повернулся и исчез в зарослях, направляясь к передатчику. Я не мог понять, почему он не убил меня. Он ведь не мог не понять, что в пещере нас было не четверо, а пятеро. Пятый… самый опасный убийца в Галактике. Некрон-убийца прибыл вместе со мною. Я не знаю, как именно, но это так же верно, как то, что я не Джереми Кортленд, а черт знает кто, какое-то безымянное существо, пришедшее неизвестно откуда и неизвестно зачем. Инфекция была во мне, но где? В теле? В мозгу? В памяти? Я не знал, но понимал, что в любой момент могу ощутить взрыв энергии, который будет означать смерть. Еще одну смерть.

Пайнтер тоже знал это — он прочел об этом в моей памяти. Конечно, он не был человеком, решающим все, но когда он доложит обо всем на Совете, там долго размышлять не станут и решат просто убить Кортленда. Так бы поступил я на их месте и был бы прав. Мне же предложили ждать. Чего? Казни?

Мне захотелось рассмеяться, когда я вспомнил, какой сложной мне казалась жизнь в моем мире. А ведь мне приходилось иметь дело с одним временем и с одним пространством. С одним Джерри Кортлендом! Но я и тогда не мог справиться с собой: в сидении моего тобоггана торчала заноза. Теперь Джерри Кортленд мертв и превратился в горстку пыли на полу пещеры где-то в чужом мире.

В этом нет логики? Разумеется. Но и ситуация, в которую я попал, сродни иррациональной. Реальность и нереальность… Я увидел в потоке бледно-зеленый апельсин, достал его и откусил. Во рту возник вкус алкоголя, необычайно восхитительный. Сок потек в мое горло и…