Роды из обоих кланов продолжают кусаться. Несколько знатных семей из клана Грозиных, объединившись, устроили юридическое давление на род Урицких из клана Череповых. Подняв компромат, они пытаются лишить члена рода Урицких поста в правительстве Владивостока, а заодно и отжать у них лицензию на добычу рыбы в Японском море.

Урицкие — самый сильный род клана Череповых на Дальнем Востоке и один из немногих. Если они ослабнут, Череповы потеряют большую часть влияния в регионе. Аристократы из нашего клана это понимают, потому и действуют именно сейчас.

Сложная ситуация. С одной стороны, Грозиным будет выгодно, если Урицкие проиграют, а с другой стороны — это наверняка вызовет гнев их союзников из Восточной Сибири. Поэтому я вынужден вести переговоры с нашими родами, отправить во Владивосток юристов, чтобы урегулировать споры, и посоветовать Галине, как ей поступить в этой ситуации. Устраивать громкие споры, даже юридические, нельзя. Конфликт надо закончить тихо, а это не так-то просто, учитывая уже поднятый шум.

В Западной Сибири всё ещё хуже — в Омской области происходят пограничные стычки между несколькими родами, и там в любой момент может полыхнуть по-настоящему.

Попытки пересечения родовых границ — явно надуманный повод, у нас не феодальная раздробленность, мы все живем в одной стране. Скорее всего, причина здесь примерно та же, что была у Медведевых и Вронских, только наоборот. Род из клана Грозиных претендует на земли, потерянные во время прошлой войны, и решили, видимо, забрать их силой. Обстановка позволяет.

А вот я не могу им позволить так поступить.

Мы с Галиной делаем всё возможное, чтобы не допустить масштабного кровопролития, только вот у меня есть подозрения, что кукловод тоже участвует и стремиться к противоположному. Омская область сейчас — самый горячий регион, и настоящая война между кланами может начаться именно там. Но у нас уже есть план контрмер, чтобы сгладить конфликт и заставить роды угомониться.

Одним словом, дел у меня выше крыши. Приходится держать руку на пульсе сразу многих событий, происходящих по всей империи.

Когда я приезжаю в министерство, журналисты тут же обступают меня со всех сторон. Если бы не гвардейцы, которых я взял с собой, то я бы с места не смог сдвинуться.

— Господин наследник! Вы прибыли, чтобы послушать речь своего двоюродного деда? — выкрикивает коротко стриженная блондинка, тыча диктофоном мне в лицо.

— Конечно, — отвечаю я, разыгрывая недовольство.

— Вы знаете, что он собирается объявить? Он уходит с должности или, наоборот, собирается баллотироваться на пост министра?

— Я знаю не больше, чем вы, поэтому и приехал.

Протискиваюсь в холл сквозь толпу там, где гвардейцы организуют подобие прохода.

— Почему из рода Грозиных прибыли только вы⁈ — выкрикивает долговязый брюнет, снимающий меня на смартфон.

— Остальные не пожелали приехать, — сухо отвечаю я, продолжая играть на публику.

— По какой причине?

— Откуда мне знать? Я не слишком близко общаюсь с другими членами рода, — говорю я и ускоряю шаг, проходя в зал для пресс-конференций.

Мне выделили отдельное место, прямо перед трибуной. Журналисты толпятся чуть дальше, ко мне их уже не подпускают. Усаживаюсь и перевожу телефон в беззвучный режим, ожидая появления Алексея.

Ну, что же, представление начинается.

Скоро он выходит на трибуну. Выглядит мрачным. Бросив на меня короткий взгляд, будто бы раздражённо мотает головой. Хах, неплохая актёрская игра.

— Добрый день, дамы и господа, я попрошу тишины, — начинает Алексей.

Пока мерный гул толпы постепенно стихает, я оглядываю собравшихся. Кроме кучи журналистов, здесь присутствует много людей.

Представители различных министерств, в том числе министр Ларин, другие знакомые политики, с которыми я встречался на приёмах у князя. Народу очень много — Алексей сумел убедить общество, что его выступление будет чрезвычайно значимым.

— Я хочу сделать важное объявление. И собираюсь сделать это публично затем, чтобы избежать домыслов и сомнений в моей правдивости.

Поправив микрофон, он вздыхает, двумя руками опирается на трибуну и продолжает:

— С этой минуты я прошу перестать ассоциировать меня с родом Грозиных.

Наступает пауза. Все молчат, только слышно щёлканье фотоаппаратов.

— На всякий случай я объясню, что это значит, — говорит Алексей. — Родовые скандалы и клановые интриги мешают моим личным устремлениям и ставят под угрозу мою семью. В последнее время участились нападки на мою жену, и даже стали публиковаться грязные слухи о моей дочери.

Алексей качает головой, будто удручён сложившейся ситуацией:

— Всё это ложь. И вы должны понять, что это наносит моим близким сильный моральный ущерб. Прошедшим вечером мои жена и дочь были вынуждены покинуть Российскую империю, чтобы оказаться подальше от всей это мерзости. Я не могу и не хочу покидать пост, поэтому остаюсь. Но с этого момента я считаю себя никак не связанным с родом Грозиных и хочу сосредоточиться на политической карьере.

— Я правильно понимаю, ваше сиятельство, что вы бросаете наш род в тяжёлый момент⁈ — громко спрашиваю я, поднимаясь с места.

По глазам бьют вспышки, поднимается шум, но я не отвожу наигранно злобного взгляда от своего двоюродного деда. Тот, сведя брови, смотрит на меня сверху вниз и отвечает:

— Если кому-то из рода потребуется помощь, я всегда рад её оказать. Но я не хочу, чтобы ваши дела продолжали вредить моей семье.

— Ваши дела? Мне казалось, они наши, Алексей Григорьевич, — парирую я.

— Я никак не связан с убийством Сергея Черепова, и не хочу быть связанным с грядущей войной между кланами. Я принимаю нейтральную позицию и остаюсь верным прежде всего Российской империи и её правителю, — сухо говорит Алексей. — Не устраивай публичного скандала, Александр. Если хочешь, мы можем всё это обсудить приватно.

— По-моему, здесь нечего обсуждать. Как я погляжу, вы уже всё решили, — отвечаю я и сажусь.

Алексею начинают задавать вопросы, на каждый из которых он отвечает настолько развёрнуто, что за его ответом теряется суть сама вопроса. Истинный политик. Даже завидую его изворотливости.

Когда двоюродный дед покидает трибуну, я тоже направляюсь к выходу. Меня ожидаемо моментально окружают журналисты, и я опережаю их:

— Я дам один общий комментарий, и на этом всё. Я говорю от лица рода, имейте это в виду. Грозины не одобряют действия Алексея Григорьевича, но не считают его предателем. Его можно понять. Возможно, в будущем наши отношения наладятся, а пока что, как он и сказал — Алексей Грозин не имеет никакого отношения к