С этими словами Громов достал из-под сиденья тряпку и кинул ее через плечо соседу. Не ожидавший такого поворота событий Сашка, бросок прозевал, отчего и схлопотал грязной тряпкой по лицу. Недовольно бурча себе под нос какие-то ругательства, он вылез из салона и отправился исполнять приказ старшего по званию. Пока он возился со стеклом, оставшиеся в машине Громов и Шлыков смогли спокойно обсудить возникшую ситуацию.

— Может быть, Матвей уже успел вернуться домой? — поделился с коллегой своими сомнениями Шлыков.

— Вряд ли. Если он застал свою Ленку дома, то они до ночи могут глюки ловить и трахаться.

— А вдруг этой девки дома не оказалось и он сразу рванул к себе? — продолжал сомневаться Шлыков. — Нет, надо все-таки сходить, проверить.

И Шлыков открыл дверцу автомобиля, чтобы выбраться наружу. Однако в следующую секунду он внезапно отпрянул назад и вновь захлопнул дверцу.

— Е-мое! — вырвалось из его уст удивленное восклицание. — Ты только посмотри, кого нам Бог послал. Это же тот самый Леонид Очкасов, о котором я тебе в кабинете рассказывал.

И Шлыков рукой указал на парня в сером пиджаке, который стоял недалеко от матвеевского подъезда и, прислонившись к дереву, курил.

— Что он здесь потерял? — продолжал удивляться Шлыков.

— Я думаю, он кого-то ждет, — ответил ему Громов. — И не исключено, что нашего Матвея.

— Почему ты решил, что именно его?

— Потому, что стоит возле его подъезда.

В это мгновение в процесс наблюдения за Очкасовым бесцеремонно вмешался Сашка, который, закончив протирать заднее стекло, перешел к боковым и теперь усиленно тер то самое окно, в которое уставились его приятели. Шлыков костяшками пальцев застучал по стеклу и сделал знак Сашке немедленно прекратить свою уборку. Однако тот не послушался, видимо, ожидая услышать подобный приказ от своего непосредственного начальника — Громова.

Эта сценка длилась примерно полминуты, а когда Сашка все-таки освободил им обзор, Громов и Шлыков стали свидетелями неожиданной сцены. Очкасов, который до этого стоял у дерева, теперь переместился к самому подъезду, где разговаривал с молодым светловолосым парнем в кожаной куртке и джинсах. Судя по всему, этим незнакомцем был Матвей. Разговор между приятелями длился примерно двадцать секунд, после чего они оба направились в дом. При этом Матвей возглавлял процессию, а Очкасов пристроился сзади. В ту секунду, когда Матвей уже скрылся в подъезде, а Очкасов только собирался это сделать, от внимательного взгляда Громова не ускользнула подозрительная деталь. Заходя в подъезд, Очкасов оглянулся назад и, убедившись, что за ними никто не идет, сунул руку за полу пиджака.

— Это же киллер! — чуть ли не закричал Громов и, открыв дверцу автомобиля, буквально вывалился наружу.

Оглушенный этим криком, Шлыков в течение нескольких секунд пребывал в прострации, после чего тоже выскочил из салона. Однако Громову удалось опередить его почти на два десятка шагов и первым вбежать в распахнутые настежь двери подъезда. То, что открылось его взору, подтвердило самые страшные предположения. Матвей с простреленной грудью лежал под лестничным пролетом и, вытянув обе руки вперед, из последних сил пытался защититься от направленного ему в голову пистолета, который сжимал в руках Очкасов. В следующую секунду должна была последовать «контролька», однако в развитие событий внезапно вмешался Громов.

— Атас! — что было мочи закричал он на весь подъезд, и стоявший к нему спиной Очкасов вздрогнул и выпустил пулю мимо цели.

В следующую секунду он обернулся на крик и, увидев в дверном проеме мужика, правая рука которого недвусмысленно полезла под мышку, выстрелил в него не целясь. Пуля просвистела в нескольких миллиметрах над головой Громова, он инстинктивно пригнулся, а в следующую секунду уже выдернул из кобуры свой табельный «Макаров». Увидев пистолет, Очкасов бросился бежать вверх по лестнице, так и не успев добить окончательно свою жертву. Громов поймал его на мушку, однако в тот момент, когда нажал на курок, Очкасов уже успел свернуть на лестницу, и пуля улетела в «молоко». Понимая, что деться беглецу практически некуда и рано или поздно он все равно его настигнет, Громов не стал гнать лошадей и пустился за ним в погоню, соблюдая все меры осторожности. Когда он добежал до лесничного пролета на втором этаже, его нагнал запыхавшийся Шлыков, руки которого были совершенно безоружны.

— Где же твоя волына? — спросил у него Громов.

— Где-где… — огрызнулся Шлыков. — Я месяц назад одного пьяного битюка подстрелил, так у меня рука устала отписки писать. Вот и держу с тех пор ствол в сейфе.

— Здорово живешь, Шлыков: в сейфе — ствол, в графине — водка, — съехидничал Громов. — Ладно, я сам с этим ублюдком справлюсь. Как Матвей — дышит?

— Когда я мимо пробегал, вроде бы дышал.

— Тогда дуй и первую же квартиру — вызывай «скорую» и подмогу. А я пока в войну поиграю.

И не тратя больше времени на лишние разговоры, Громов стал осторожно подниматься по лестнице.

На четвертом этаже он увидел сквозь узкую щелочку лестничного пролета черную брючину Очкасова, выстрелил в нее, но вновь неудачно — за мгновение до нажатия на курок она исчезла. И тут же последовал ответный выстрел, который едва не поставил точку в героической биографии старшего опера МУРа Кирилла Громова. Пуля киллера угодила в ступеньку и уже от нее срикошетила в ту сторону, где стоял сыщик. Пройдя в нескольких миллиметрах от его головы, она ударилась в стену, сделав в ней отметину. «Ну, сука, держись: поймаю — оба яйца прострелю!» — выругался про себя Громов и мелкими перебежками добежал до следующего пролета. И тут над его головой раздался шум, происхождение которого дошло до него не сразу. Сначала закричала женщина, затем заплакал ребенок, а следом за этим послышались истеричные вопли, судя по всему, принадлежавшие Очкасову:

— Молчать, твари! Убью!

После этого, отбросив к черту всякую осторожность, перепрыгивая через три ступеньки, Громов бросился наверх и на шестом этаже успел застать жуткую картину. Схватив в охапку незнакомую молодую женщину и ребенка двух-трех лет, Очкасов заталкивал их в квартиру, из которой они, судя по всему, на свою беду только что вышли.

Громов вскинул пистолет, чтобы прицелиться, однако тут же опустил, понимая, что выстрелить предельно точно в подобной ситуации просто невозможно. Прошло еще несколько секунд, и дверь в квартиру с грохотом захлопнулась, надежно спрятав преступника за своим металлическим нутром. В эти мгновения Громов в первый и в последний раз в своей жизни проклял те фирмы, которые наводнили Москву металлическими дверями. Даже если теперь вызвать спецназ, пройти сквозь такую дверь будет нелегко. А ведь в квартире двое заложников, один из которых — ребенок.

Из глубокой задумчивости сыщика вывело чье-то легкое прикосновение к плечу. Он обернулся и увидел рядом с собой Сашку.

— Тебе-то что здесь надо? — без всякой злобы выдохнул из себя Громов.