***

– Кто этот человек? – спросил Яфет, когда вместе с Громострелом направился в самый центр лагеря. Военачальники молча идут рядом.

Волхв шествует впереди, глядя на бесчисленные телеги с наскоро выстроенными шалашами, шатрами из простых и ярких тканей, костры вокруг.

Там варится похлебка, поднимается вкусный мясной запах. Идущие с ними воины смотрят перед собой бесстрастно, но время от времени поглядывают на подвешенные над кострами котелки, глотают голодную слюну.

– Жермак, – отвечал Соколиный Клюв. – Вместе с нами ушел из Вавилона. Он ведун, соображает в травах и зельях. Но нелюдимый и вообще-то немой. Разговаривает через отрока.

– Как же он тут живет? – спросил Громострел в недоумении. – Нахрена он вообще с нами отправился?

– Златокора, – предположил Шатур. – Наверняка, бросил все и пошел из-за нее. Ее многие полюбили еще, когда она стала тцарицей в Вавилоне.

Волхв кивнул, указал перстом на дальний конец лагеря.

– Он Златокоре какой-то дальний родич. Я не помню подробностей, по какой именно линии их родство, знаю только, что Ратибор иногда его навещает. А после смерти Златокоры стал ходить к нему еще чаще. Они в последнее время очень сдружились.

– Жермак не при чем, – сказал Ратибор, посмотрев на Соколиного Клюва и Яфета с тревогой. – Тцар, поверь! Он бы никогда не стал травить наших воинов. Хоть он почитал Златокору, но старик не предатель! Да и с сарготами у него никакой связи! Клянусь бородой Рода!

Яфет задумчиво смотрел перед собой, не замечая женщин у костров, играющих рядом и на телегах детей, мужчин, латающих одежду. Некоторые точат брусками клинки мечей, топоров и кинжалов. Доносятся резкие звуки, от походных кузниц слышны звонкие и частые удары молота.

Дети и их матери поднимали головы, провожая тцара и воевод взглядами. Женщины смотрят на вооруженных воинов и самого Яфета посреди лагеря с тревогой. Взоры же детей полны любопытства.

– Яфет! – вновь заговорил Ратибор с тревогой, видя, что тцар не внимает. – Жермак –обычный безобидный старик. Даю голову на отсечение! Он не предатель!

– Я тебе верю, – сказал тцар, – но твоего слова, увы, недостаточно. Кто-то травит наших людей, как раз, когда сарготы готовятся напасть. Довольно странное совпадение, не находишь?

– Нет! – выпалил Ратибор с чувством. – Ручаюсь, что это не он! Нас предал кто-то другой!

– Мой Меч все покажет, – заверил Яфет тоном, не терпящим возражений. – Ты меня знаешь, я за справедливость. Если старик невиновен, ему ничто не грозит.

Шатур с Сатурваном переглянулись. Тот посмотрел на Громострела, одноглазый воевода сокрушенно покачал головой.

– Кстати, – сказал Яфет, – старики же предпочли смерть переправе. Мы…гм…в общем…пришлось им помочь…Ни один не пересек воду и не ступил на этот берег.

– Жермак был один из немногоих, кто остался с нами, – пояснил Соколиный Клюв. – Его уговорил сирота, которого он спас и взял к себе еще в Вавилоне.

Вскоре, пройдя через весь лагерь, они подошли к горящему на отшибе костру. Яфет сразу заприметел сидящего у огня старика. Невысокий, одет в лохмотья. Белые, как снег, волосы спускаются на плечи, на лбу перехвачены потертым кожаным ремешком.

Рядом сидит неухоженный мальчишка лет десяти. Одежда сильно поношена, лицо перемазано сажей, как и его спадающие до плеч темные волосы.

На огне в котелке кипит суп, разносится скромный запах трав и овощей.

Рядом еще один костер. В подвешенном котелке бурлит уже другое, поднимается горьковатый запах. Громострел вскинул было руку, чтоб зажать пальцами нос, но передумал.

– Гм, – сказал он многозначительно, поправляя ножны с мечом. – Что готовишь, старик? И зачем тебе два котелка?

– Он же немой, – с укором напомнил Соколиный Клюв.

– Мы с Жермаком готовим обед, – пояснил мальчик. Увидев тцара, он встал на ноги, но кланяться или как-то еще приветствовать не стал. Малец смотрит исподлобья, взгляд неприветливый, колючий. Он указал на второй котелок. – А вот тут варится зелье для укрепления сил. Жермак совсем слабый. Говорит, скоро за ним придет смерть. Как и за всеми нами. Это правда, тцар?

Мальчик смотрит неприветливо, словно бы обвиняя Яфета в том, что смерть может грозить всем в этом лагере.

– Смерть всегда рядом, – ответил Яфет, – особенно, когда преследуют враги и ты отправился в незнакомые земли. Как тебя звать?

– Мешир, – сказал мальчик, нехотя. Он смотрел на воевод и пришедших с ними воинов с недоверием, с неприкрытой тревогой и даже неприязнью. Рядом с непомерно высокоим Яфетом он казался карликом.

Соколиный Клюв решительно выступил вперед.

– Жермак, – сказал он. – Тебя почтил визитом наш тцар. Аль ты уже не только нем, но и слеп?

Старик вперил в него ненавидящий взгляд, посмотрел ледяным взором на Яфета. На Ратибора глянул уже теплее.

Встав, ведун и не подумал отвесить поклон. Сделав несколько жестов пальцами, он кивнул мальчику.

– Дедушка видит, что перед ним тцар, – перевел тот, – он приглашает тебя, Яфет, отведать супа.

Яфет покачал головой.

– Среди нас есть предатель, который травит наших людей как раз тогда, когда грядет битва. Человек, который бьет в спину своих же, будет сурово наказан. Если у Жермака есть, что об этом сказать, я выслушаю.

Старик посмотрел на мальчика, что-то показал знаками.

– Почему ты пришел к нам, тцар? – передал его слова Мешир. – Если подозреваешь меня, говори прямо, без обиняков.

Старик вновь сделал несколько жестов. Мальчик посмотрел на тцара, затем снова на Жермака, а потом заговорил:

– Дедушка передает, что тцар, отдавший свою светлую жену в жертву, эту битву все равно выиграть не сможет. Боги Вавилона не любят тех, кто предает тех, кто им доверился и отдал свое сердце. А тех, кто отдает жену в жертву, чтобы задобрить новых богов, в итоге ждет та же скорбная участь.

Яфет посмотрел на старика внимательно. Тот рассматривает тцара пронзительными серыми глазами, где уже начала появляться пленка слепоты. Он вновь принялся передавать что-то отроку жестами.

– Дедушка говорит, что на тебе лежит проклятие, тцар Яфет. Ты взял в кургане меч, что несет в себе зло и омыт кровью невинных. А за то, что отдал Златокору местным темным богам, светлые боги Вавилона тебя прокляли. Тебя ждет страшная смерть, когда ты больше всего будешь жаждать ходить по этой земле, дышать этим воздухом и когда в твоем сердце вновь вспыхнет любовь к женщине.

При этих словах Яфет дернулся как от пощечины, потемнел лицом, словно ему насыпали соль в застарелую рану. Жермак одарил его взглядом, исполненным презрения и ненависти.

– Прошу тебя, Яфет, – выпалил Ратибор, выйдя вперед. – Этот старик невиновен! Я уверен, твои подозрения беспочвенны!

Жермак глянул на Ратибора, и взгляд его потеплел.