полный самоотречения, ответил, что инструктор Эвсебио сам напомнил об интересе моего визита в очистительные бездны; он объяснил, что я заинтересован в получении информации о жизни в низших сферах, чтобы распространять её на воплощённых компаньонов, помогая им в необходимой подготовке к науке хорошо жить.

Директриса благожелательно выслушала и возразила:

— Да, что касается предварительных наблюдений Низшего Порога, предложение Эвсебио уместно. Но как ответственная за непосредственные работы экспедиции, я не могу пока что принять его во всех фазах.

Она посмотрела на меня ясным и нежным взором, как бы сожалея об этом запрете, и добавила:

— Наш уважаемый Андрэ не проходил курса помощи страждущим в плотных тенях.

Она слегка коснулась меня своей нежной рукой и продолжила:

— Если нам необходимо достигать трудных подготовительных осуществлений, чтобы иметь пользу от Великого Света, то нам необходима инициация, чтобы мы могли распространять ту же пользу в «великом мраке».

Видя моё разочарование, которое я не мог скрыть, уважаемая благодетельница продолжила:

— Но мы понимаем, что наш брат находится сейчас с нами потому, что ему надо решать важные проблемы. Любая ситуация, к которой мы приходим, является носительницей учений, спрятанных для нашего же блага. Высшие намерения никогда не будут предлагать нам вопросы, в которых мы не нуждаемся на арене обстоятельств. Если Эвсебио пришёл к тому, чтобы предложить нам эту возможность, то потому, что Андрэ Луису надо выполнить какую-то важную работу в этих местах. Но имея в виду то, что я являюсь ответственной, я не могу позволить, чтобы он следовал за нами до конца; несмотря на это, я приглашаю нашего Брата Кальдераро оставаться в компании с учеником у входа в пещеры, не спускаясь вслед за нами. Даже таким образом, прилежный ученик найдёт неистощимые темы для наблюдений, не нуждаясь в противостоянии сложным ситуациям, для которых он ещё не достаточно подготовлен…

Представив нам ситуацию, группа общим весельем подбодрила нас. Удовлетворённый, я поблагодарил её. Кальдераро также выразил ей свою признательность. И радостные оттого, что мы можем постоянно обучаться благу, мы пошли по направлению к зоне ужасающей темноты.

А! Я уже видел ужасные пропасти, где виновные сущности окликали друг друга печальными голосами; я видел, как плакали искры, падавшие с Небосвода в долины возмущения; я открывал для себя многочисленных сущностей, охваченных странными галлюцинациями в исправительных палатах; но здесь…

Были ли мы в ожидании «тёмной сельвы»[8], на которую ссылался Алигьери в своей бессмертной поэме?

Жалобные голоса, затерянные во тьме, разрывали мне сердце, поднимаясь к дымному небу! Нет, нет, это были не только жалобы и стоны; по мере того, как мы приближались, опускаясь всё ниже, шум менялся; мы также слышали взрывы смеха и проклятий.

Мы остановились на обширной болотистой долине, где терялись вдали множество групп развоплощённых сущностей, в ужасном беспорядке, в общей картине тысяч умалишённых, отделённых друг от друга, или собранных в банды, в соответствии с типом нарушений, свойственных им.

Невозможно было вычислить протяжённость огромной долины, и хотя для подобных оценок существовали топографические знаки, туман был слишком плотным, чтобы можно было просчитать расстояния.

Мы прошли несколько километров в горизонтальном плане, а когда очередной участок снова склонился, приоткрывая другие дали, указывающие на пропасти, сестра Сиприана и наши коллеги радостно распрощались с помощником и со мной, показывая, что вернутся за нами через шесть часов.

Обнимая меня, директриса любезно сказала:

— Я желаю тебе всевозможных успехов в обучении, друг мой. Когда мы вернёмся, ты расскажешь нам о своих впечатлениях.

Я улыбнулся, очарованный таким щедрым проявлением заботы.

Несколькими мгновениями позже Кальдераро и я остались одни в мрачной огромной пустыне, населённой странными жителями.

Вокруг слышались бесконечные и сложные разговоры. Мне показалось, что этот «развоплощённый народ» не отдавал себе отчёта о своём собственном положении, насколько я мог судить об этом с самого начала.

Компактные толпы мучимых душ барахтались в какой- то вязкой субстанции на почве, где мы проходили, а недалеко от нас копошились собрания безумных Духов в нескончаемых мелочных ссорах.

Картина действительно впечатляла своими инфернальными чертами, окружавшими нас. Отмечая печаль большого количества этих несчастных братьев, я не мог сдерживать своих глубинных размышлений, возникавших во мне.

Группы здешних несчастных не осознавали страданий друг друга. Некоторые группы волитировали[9] на малой высоте, словно чёрные вороны, более чёрные, чем сама чернота, окружавшая нас, в то время, как огромные сборища несчастных блуждали, притянутые к почве, словно птицы с обломанными крыльями… Как можно было объяснить всё это?

Я начал свои расспросы, обращаясь к инструктору:

— А видят ли нас эти несчастные приговорённые?

— Некоторые — да, но они не придают больше всему этому значения; они очень заняты сами собой; они поселили в своих сердцах пренебрежительные чувства, и им ещё не скоро можно будет освободиться от них.

— И все эти сущности остаются покинутыми, предоставленными самим себе?

— Нет, — терпеливо ответил Кальдераро. — Многочисленные двери помощи и школы открыты здесь, в месте, где многие личности практикуют самоотречение. Здесь обращаются со страждущими и измученными индивидуумами в соответствии с возможностями той пользы, которую они демонстрируют.

На его лице появилось выражение благожелательности, и он сказал:

— Низшие зоны никогда не останутся без санитаров и учителей, так как одна из самых больших радостей Небес — это опустошение зон ада.

Видя, как группы существ перемещаются по воздуху, практически касаясь нас, я вспомнил, что в нашей колонии способности к таким полётам обычно не использовались, чтобы не ранить тех, кто ещё недостаточно развит; но… здесь? Существа с низким уровнем развития перемещались по воздуху, хоть и довольно низко над землёй.

Но Кальдераро объяснил мне:

— Не удивляйся. Волиция зависит, в основном, от ментальной силы, накопленной интеллектом; тем не менее, важно отметить, что высокие взлёты души становятся возможными только когда возвышенный интеллект соединяется с возвышенной любовью. Существуют извращённые Духи с огромной волитивной способностью, хотя им это запрещено делать в низших проявлениях. Это учителя с огромной силой рассуждения, и они манипулируют определёнными силами Природы, но без характерных черт возвышенности в чувствах, что им запрещено в высоких восхождениях. Но что касается сущностей, ещё неспособных использовать эту силу, и которым разрешён проход в нашу духовную колонию, то такой феномен вполне естественен. Намного легче принимать сущности с более сильным потенциалом любви и ограниченным интеллектом и переживать с ними общий эволюционный процесс, чем давать обитель высоко интеллектуальным людям без любви к себе подобным; С этими последними общая жизнь, в созидательном смысле, практически невозможна. Но в главе о волиции надо видеть природные восхождения: вороны