с помощью одних лишь слов, исправить такое количество духов в состоянии столь сильного расстройства души.

И подтолкнув меня вперёд, он заключил:

— Пошли, ты потратишь ещё многие недели на познание этого пейзажа боли, который простирается перед нами, но сейчас мы располагаем всего лишь несколькими часами.

18 Старая привязанность

Не успели мы уйти на большое расстояние, как группа каких-то стариков оказалась рядом с нами.

У всех их были безобразные лица в плачевном состоянии. Одетые в тряпки, скелетообразные, они все держали в руках что- то вроде грязной субстанции, которую они время от времени подносили к груди, встревоженные и угнетённые. При малейшем дуновении ветра они закрывали своими телами фрагменты грязи, которые они держали на сердце, выказывая страх потерять их. Они в страхе смотрели друг на друга, словно боялись приближающейся катастрофы. Они перешёптывались между собой, недоверчивые и хитрые. Иногда они высказывали идеи бежать, но всегда держались в одном месте, между страхом и недоверием. Хриплым голосом один из них заметил:

— Нам нужно найти выход. Мы не можем оставаться здесь. Как же наши вещи? Наши дома? Богатство, которые мы открыли, несметно…

И он хвастливо показывал горсти грязи, которые текли из его крючковатых рук.

— Но… — задумчиво продолжал он, — всё это золото, что у нас есть, остаётся на милость воров в этой ничтожной стране. Нм необходимо будет вернуться сюда. Всё, что нас окружает, напугало бы кого угодно.

Слушая этого странного персонажа, я обратил вопросительный взгляд на Кальдераро, который охотно объяснил мне:

— Это ростовщики, развоплотившиеся много лет назад. Они опустились до такой глубокой стадии привязанности к материальным преходящим благам, что становятся неспособными к равновесию в ментальной зоне достойной работы, потому что не могут достичь внутреннего алтаря высших чаяний. Тогда на Земле они не ощущали никаких средств защиты путём умеренных и благородных амбиций, и не отдавали себе отчёта в методах, которые они использовали для достижения своих эгоистических целей. Они презирали права других людей и смеялись над чужим горем. Они устраивали настоящие ловушки, чтобы улавливать в них непредусмотрительных компаньонов, с целью высосать из них деньги, обогащаясь на простодушии и слепом доверии. Они создали вокруг себя столько страданий своими бездумными действиями, что ментальная материя жертв, выбрасывая зловредные выделения мести и проклятий, навязала им эфирную кирасу в области идей; таким образом, заблудшие, они застряли в преступлениях прошлого, превратив их в соответствующие привидения жадности, мучимой миражами золота в пустыне страданий. Мы не можем предсказать, когда они пробудятся, принимая в расчёт ситуацию, в которой они находятся.

Я искренне пожалел их, на что Кальдераро ответил:

— Они стали безумцами из-за своей страсти к обладанию, заканчивая свои зловещие приключения рабами ментальных чудовищ неописуемых форм.

Я хотел было ответить, когда один из стариков повысил свой голос в этом странном хоре, воскликнув:

— Друзья, может, мы — жертвы какого-то кошмара? Иногда я начинаю предполагать, что мы ошибаемся. Сколько времени мы блуждаем вдали от наших домов? Где мы? Может, мы сошли с ума?!…

О! Этот голос! Когда я услышал его, я ощутил, как ужасающее подозрение закралось в меня. Кто был сумасшедшим, спрашивал я себя, этот старик или я?

Я всматривался в его черты. О! Неужели это возможно? Этот несчастный Дух напоминал мне дедушку по отцовской линии, Клаудио. Он был нежно привязан ко мне с моего самого юного возраста. Обращаясь с другими с полнейшим хладнокровием, он часто ласкал меня, гладя мои детские волосы своими руками, которые покрылись морщинами от времени. Его глаза загорались, когда встречались с моими глазами, и моя мать всегда утверждала, что только в моей компании ему удавалось успокаиваться от своих нервных приступов, которые ускорили его конец. Я уже не помнил в деталях его историю; но я знал, что он сколотил солидное состояние скандальными методами, усложняя свою тернистую старость из-за чрезмерной привязанности к деньгам. Он сошёл с ума в последние дни своей физической жизни, и ему везде стали мерещиться воры и грабители. В скорби, мой отец перевёз его в наш дом, где мать помогала ему преодолевать его последние страдания.

В одно мгновение я вспомнил его смерть. Меня привезли из колледжа, где я проходил курс средней школы, чтобы я в последний раз увидел его холодные руки. Я никогда не мог забыть впечатляющую трупную маску лица. Его руки, сложенные на груди, казалось, ревниво охраняли какое-то невидимое сокровище, а в его остекленевших глазах, которые руки матери, полные жалости, так и не смогли закрыть, витал ужас перед неведомым, словно трагические видения осаждали его Свыше, куда его перенесли против его воли.

С течением времени я узнал, что мой дед оставил ценное финансовое наследие, разбазарили в роскошных иллюзиях… Возвращаясь к прошлому, я признавал, что меня объединяла мощная связь с этим несчастным, который всё ещё страдал от кошмара земного золота, нося с собой куски грязи, которые он нежно прижимал к своему сердцу.

Пока меня охватывали воспоминания прошлого, один несчастный вскричал:

— Кошмар? Никогда, никогда! О, Клаудио, не будь таким чувствительным!…

А! Его имя было произнесено. Подтверждение моей догадки ужаснуло меня: я захотел закричать, но не смог. Понимая, что творится у меня в душе, Кальдераро услужливо поддержал меня, заверяя:

— Я уже всё знаю, Андрэ. Я понимаю теперь значение твоего прихода в эти места: сестра Сиприана была права. Нам нельзя терять время. Старик всё может воспринимать. Он начал уже понимать, что он, должно быть, ошибался, что он, может быть, дышал атмосферой жестокого кошмара. Поможем ему. Срочно надо помочь ему со зрением, чтобы он мог видеть нас.

В угнетённом состоянии я последовал за преданным ориентером, который стал проводить флюидические пассы на впавшие глаза моего жалкого предка. Благодаря притоку сил, это существо обрело временное просветление, и он, наконец, увидел нас.

— О! — вскричал он перед своими приземлёнными друзьями. — Какой странный свет!

И, протерев глаза, он добавил, обращаясь к нам:

— Откуда вы? Вы — священники?

Он, конечно же, имел в виду белоснежные туники, которые были на нас надеты.

Я быстро подошёл к нему и спросил:

— Друг мой, вы — Клаудио М…, бывший фермер в окрестностях В…?

— Да, а вы что, знаете меня? Кто вы такие?

С облегчением он трогательно добавил:

— Я уже давно узник этой таинственной области, полной опасностей и чудовищ, но полной также золота, здесь много золота… Ваши слова придают мне мужества… О! Сжальтесь! Помогите мне выбраться отсюда… Я хочу вернуться домой…

И теперь уже стоя на коленях, протянув