– Не узнает! – героически заявляет Цветная Капуста – Марыля. – Я ее спрячу под кроватью. Матильда никогда не заглядывает под кровати, потому что не любит убираться!

– Точно узнает! – говорит Меандр-Янек.

– Конечно узнает, если ты донесешь, ябеда! Но тогда тебе не поздоровится! – восклицает Бальтазар-Виктор и делает сальто, а точнее, кувырок, потому что мы не взяли табуретку и ему не с чего прыгать.

Однако кувырок у него, видимо, получается очень даже ничего, потому что на площади раздается несколько хлопков! У нас все же есть зрители!

И знаете, что происходит? После этих нескольких хлопков все внезапно преображается. Словно это был какой-то волшебный знак! Фанера за моей спиной превращается в каменную стену, игрушка на колесиках – в несчастную бездомную дворнягу, картонная коробка – в железную клетку. Каролина вдруг становится больше ростом и страшнее, голос Теося – более звучным. Словно все это происходит на самом деле‼!

Я стучу кубиком по мостовой. Появляется страшная Матильда!

– Что вы тут вытворяете?! – кричит она, а на площади у сцены шумит удивленная публика.

Я не могу удержаться, я должен сам увидеть, сколько там народу! Осторожно, как можно тише, на четвереньках спускаюсь с кучи курток, выглядываю из-за кулис и смотрю на площадь…

Перед сценой стоят люди. Женщины с авоськами, мужчины с портфелями, дети. В окнах домов – множество лиц. Толпа не очень большая, врать не буду. Они бы все уместились в общей комнате «Дубового леса», потому что, если посчитать, зрителей, наверное, не больше тридцати. Но от улицы Гродзкой идут еще люди! Какая-то женщина выбегает из дома, на голове у нее платок, а под ним бигуди. Она поспешно застегивает пальто! Публика все прибывает! Сильвия была права!!!

– У вас что – совсем нет сердца?! – восклицает Сильвия-Виктория. – Ведь это всего лишь маленькая, голодная, бездомная собачка!

– В жизни не видела такой наглой девчонки, как ты!!! – свирепствует Каролина-Матильда. – Ты – отвратительная, никчемная, бессовестная уродина! Что ты о себе возомнила?! Я тебе покажу! Ты будешь наказана! В клетку‼!

– О-о-о‼! – ужасаются дети. – Только не в клетку! Только не в клетку‼!

– Да убейте же, наконец, эту кошмарную тетку!!! – кричит какая-то девочка на площади, кто-то смеется, кто-то в ответ шикает.

Когда Матильда запирает Викторию в клетке, я ударяю половником по противню. Марцелий, стоящий неподалеку, показывает мне большой палец и подмигивает. Я улыбаюсь в ответ. Я все время ужасно волнуюсь, но чувствую себя при этом… Как бы это сказать? Сильнее? Да, пожалуй, да! Чувствую себя сильнее, чем когда бы то ни было. Ведь все, что происходит на сцене, – в значительной степени моя заслуга. Я бы никогда не решился заговорить перед таким количеством народу, какое сейчас смотрит наш спектакль. Я бы начал заикаться, забыл слова. Но я ведь все равно с ними говорю! За меня говорят Каролина, Сильвия, Теось и остальные! Ну ладно – они многое изменили в тексте, добавили, кое-что совсем выбросили, но все же автор пьесы – я, это я ее сочинил! Обалдеть, надо сделать еще один спектакль! И еще! Мы будем ставить спектакль за спектаклем, все о нас узнают! И жизнь в самом деле изменится!

– …Каждый из нас – всего лишь маленький невзрачный камешек, который каждый может безнаказанно пнуть. Мы невидимые дети, у нас нет ни родителей, ни денег, мы никому не нужны. Но маленькие камешки, даже самые крошечные, размером с песчинку, обретают силу, когда их много и когда они превращаются в лавину! Теперь нас ничто не остановит! Наш враг побежден, а мы свободны и счастливы, потому что, хотя у нас ничего нет, с сегодняшнего дня мы будем жить так, как считаем нужным! – восклицает Сильвия-Виктория, a Изка подходит к ней и начинает петь.

На бывшей Соборной площади раздается шум, кто-то что-то кричит, гул нарастает. Голос у Изки на мгновение срывается, а потом набирает силу, потому что к нему присоединяются другие – не только наши, не только голоса детей из «Дубового леса», но и голоса зрителей! Я широко раскрытыми глазами смотрю на Марцелия, который изумленно таращится на площадь. Поют все, слова и мелодия становятся мощнее, несутся по улицам, эхом отзываются от стен и воспаряют к свинцовому небу…

Внезапно среди публики начинается какое-то движение, люди кричат, что-то рокочет – словно камни катятся по мостовой. Песня сбивается с ритма, тонет в общем шуме. Что там происходит?

– Разойтись! Немедленно разойтись!!! – усиленный мегафоном голос, которому вторит эхо, перекрывает шум голосов. Марцелий сжимает кулаки, делает шаг назад, испуганная Цветная Капуста тоненько кричит.

– Да ведь это дети! Это всего лишь дети! – раздается возглас какой-то женщины.

Мне ничего не видно! Я откладываю противень, пытаюсь встать, но куча курток подо мной расползается, и я теряю равновесие. Я вижу Сильвию, которая вдруг отталкивает Луцию и заслоняет ее собой. Неподалеку от сцены раздается глухой треск, потом свист.

– Мы играем спектакль! – кричит Сильвия, что-то падает на мостовую, слышится звон разбитого стекла. Наконец мне удается выпутаться из курток, шапок и шарфов, я выглядываю из-за кулис и вижу солдат в шлемах с прозрачными щитками. Перед собой солдаты держат большие прямоугольные щиты. Нет, это не солдаты, это милиционеры! Те же, которых мы видели на рыночной площади по дороге сюда. Люди бегут врассыпную, мечутся туда-сюда, потому что вокруг площади стоят дома, а со стороны улицы Гродзкой идет подкрепление. Какой-то пожилой мужчина в меховой шапке и с портфелем под мышкой кричит: «На Подвале, на Подвале‼!» Но от улицы Подвале доносится нарастающий рокот грузовиков и грохот тяжелых подкованных сапог, так что люди, которые бросились туда, поворачивают обратно. Калоша громко ржет, копыта стучат по мостовой. Наверное, что-то горит, потому что повсюду полно сизого дыма. Кто-то толкает фанерную кулису рядом со мной, палка с занавесом падает, все опрокидывается, Теось неловко отпрыгивает в сторону и падает, Меандр наклоняется, чтобы подать ему руку…

Сильвия смотрит на них широко раскрытыми глазами, потом переводит взгляд на площадь. Внезапно она принимает решение и кивает. Выпрямляется, быстро снимает очки без стекол, делает шаг вперед и кричит как можно громче:

– Люди, перестаньте!!! Меня зовут Агнешка Келчик! Я родилась здесь, в Люблине, двенадцатого октября тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года в больнице на улице Ячевского. Мою маму зовут Катажина Келчик, из документов я знаю, что она оставила меня в этой больнице. Но хотя она не хотела меня видеть, я хочу, чтобы она знала, что…

Стук тяжелых сапог по мостовой все громче. Человек в форме – огромный, словно гора! Он размахивается, рука движется так стремительно, что мой взгляд за ней не успевает. Она опускается. Резиновая дубинка со свистом рассекает воздух. Раздается треск и хруст. Отвратительный влажный звук, от которого желудок у меня внутри буквально переворачивается. На мгновение воцаряется полная тишина, наконец Луция громко набирает воздуха в легкие и коротко вскрикивает, а Сильвия безвольно падает на землю – точь-в-точь, как будто это мягкая тряпичная кукла. Милиционер действительно высокий. У него широкие плечи – такие широкие, что серо-голубая форма буквально лопается на нем по швам. Марцелий, который бросается к этому мужчине, кажется рядом с ним маленьким и тоненьким, как травинка. Ветер несет облако дыма в нашу сторону, Калоша снова ржет, слышно, как ломается водосточная труба,