Томо подошла к неказистому на вид и довольно неприглядному зданию. Фактически это были два дома, соединенные общей стеной. Томо отодвинула покосившуюся решетчатую дверь и громко выкрикнула приветствие. К ней вышла пожилая женщина с серебристо-пепельными волосами. Глаза у нее были ясные и удивительно молодые. Она торопливо вытирала мокрые руки – видимо, до прихода Томо мыла посуду. Узнав госпожу Сиракаву, женщина мгновенно склонилась в глубоком почтительном поклоне.

– Ой, ну надо же! Это сама госпожа Сиракава из большого особняка! А мы все в делах, в заботах. Дети под конец года слегли с простудой, Юми совсем с ними замучилась. Я уверена, она даже не успела к вам заглянуть на праздники… Ой! С Новым годом! – Старушка смущенно засуетилась и повела гостью в дом.

Это была Син, старшая вдовая сестра Юми. Она жила с Юми и вела хозяйство, присматривала за племянницей, которая училась в начальной школе. Благодаря помощи старшей сестры Юми могла спокойно работать, давать уроки икебаны.

– Боюсь, мы добавили вам забот, сказала Томо. – Но я очень рада, что роды прошли без осложнений.

– Да, все прошло быстро и гладко. Вы знаете, мы так волновались! Ужас какой-то! Можно было подумать, Юми сама никогда не рожала! Такие легкие роды! А малыш – просто чудо! Пухленький, крепенький, загляденье! Не знаю, так это или нет, но Юми считает, что ребеночек – вылитый господин Кадзуо.

– О, мне так стыдно за него! Разве можно себя так вести?! Сам-то птенец неоперившийся, студент… И вот надо же, вы только посмотрите на него! Он, правда, рано потерял мать… А это, оказывается, так или иначе влияет на все…

– Но с другой стороны, дело обычное: такие неприятности часто случаются с молодыми людьми. Никуда от этого не денешься! Каё говорит, что, если бы у нее было две пары рук, она бы работала с утра до ночи и прокормила бы и себя, и ребенка.

– Да-да, понимаю… Но должна вам сказать следующее: один мой поверенный навел справки и готов уладить все наши проблемы. Он подыскал респектабельную бездетную пару. Глава семейства служит в каком-то управлении. Они давно мечтают о малыше. О происхождении новорожденного речи не было, но они, похоже, знают, чей это ребенок. И кажутся вполне довольными. Они бы с радостью забрали малыша через месяц-другой.

– Ой, как же молодому господину повезло с бабушкой! Все-то она для него готова сделать, все устроить! Но он как-никак ваш внук, и наверняка вы на него возлагаете большие надежды, правда?

Син готовила чай, а сама то и дело пытливо поглядывала на госпожу Сиракаву. Странно, но ни Юми, ни Наоити почти не обращали внимания на один интересный факт. После смерти Ивамото не господин Сиракава, а именно Томо взяла на себя заботу о Юми и ее маленьких детях. Что бы ни случилось, она наведывалась в дом Юми и помогала, чем могла. Хотя Ивамото и приходился ей племянником, госпожа Сиракава была не обязана все это делать. Ее отношение к Юми, бывшей наложнице Юкитомо, было просто поразительным. Такое нельзя игнорировать!

Син знала, что благополучие семьи Сиракава в большей степени зависело от неустанных трудов и усилий Томо и в меньшей – от самого господина Сиракавы. Син не понимала, почему ее родные принимают помощь и поддержку Томо с таким холодным равнодушием.

В маленькой комнатке на втором этаже в данный момент жила восемнадцатилетняя Каё, служанка из дома Митимасы. Она забеременела от Кадзуо. Юный отпрыск Митимасы учился на экономическом факультете университета Кэйо. Госпоже Сиракаве пришлось немало потрудиться, чтобы устроить девушку в дом Юми. Здесь Каё и родила.

Вслед за Син Томо поднялась по узкой лестнице на второй этаж.

– К тебе пришла госпожа Сиракава из большого особняка, – провозгласила Син и медленно раздвинула фусума.

– О боги! – раздался тонкий девичий голосок.

Каё села на футоне, смущенно прикрывая руками полную белую грудь: она только что покормила младенца.

– Лежи, лежи, не надо вставать, – сказала Томо из-за спины Син.

Но Каё поспешно запахнула полы своего кимоно, поправила клетчатые шелковые простыни и почтительно застыла на месте, внимательно поглядывая на гостью.

– Во-первых, поздравляю тебя с рождением малыша! Я уже давно собиралась к тебе заглянуть, но сама понимаешь: Новый год, праздники…

– Да, конечно, это же самое веселое время для всех, – кивнула Каё, улыбаясь мечтательно и немного грустно. Как же, наверное, замечательно в эти праздничные дни в Цунамати и Готэнияме!

Девушка всегда отличалась миловидностью. Ее личико дышало свежестью, точно персиковый цвет, по-детски легкое, грациозное тело поражало своей округлой мягкостью. В последнее время она немного похудела, побледнела, в глазах появилась взрослая озабоченность. И Каё неожиданно стала вызывающе женственной и привлекательной.

– Благодарю вас за помощь, за то, что устроили меня в этом доме.

– Да, все очень удачно сложилось, – вставила Син. – Мать Каё ей ведь не родная. Боюсь, этой женщине будет трудно объяснить, что же произошло на самом деле. А хозяйка из Цунамати не связана узами крови с Кадзуо, правильно? Да, она всем обязана госпоже Сиракаве, но все-таки…

– А как там маленький? Заснул? – Томо не стала подниматься на ноги и, как была, на коленях проползла по татами, склонилась над мальчиком, который мирно посапывал на краю постели.

– Он так хорошо поел, – смущенно проговорила Каё и осторожно откинула тонкое одеяло, чтобы гостья смогла получше рассмотреть ребеночка.

– Тише-тише, не надо его будить, – укоризненно шепнула Томо и стала с умилением разглядывать младенца.

Мальчику было всего двадцать дней от роду. У него еще даже не выросли бровки! Крошечный сморщенный комочек был воплощением чистоты и невинности, настолько беззащитным, что казалось, одного прикосновения пальца будет достаточно, чтобы это эфемерное создание растворилось, исчезло.

Томо всматривалась в линии носа, губ, подбородка младенца. Он действительно был похож на Кадзуо. А вот его надбровные дуги и глубокие складочки век были точно такими же, как у Такао в детстве. Несомненное фамильное сходство… В жилах ребенка текла кровь Сиракавы! При одной мысли об этом Томо пронизала дрожь отвращения. А ведь если бы это был сын Такао, она бы ни за что не отдала его в чужую семью. Ей бы такое даже в голову не пришло. Но Томо слишком по-разному любила своих внуков. И с этим уже ничего нельзя было поделать. Такао она растила и воспитывала с пеленок. Кадзуо вышел из утробы Мии, он – ее плоть и кровь.

– Сходство есть, правда? – спросила Син, заглядывая Томо в лицо. Она старалась не упоминать имени Кадзуо.

Томо молча кивнула и, помедлив, сказала:

– Замечательный малыш, очень красивый.

Она понимала, что уговаривать юную мать отказаться от новорожденного ребенка крайне жестоко. Но у Томо не было возможности часто сюда приходить. Тяжелый разговор был неизбежен. Она решила держаться холодно, бесстрастно и от своего не отступать. Юной Каё придется прислушаться к совету мудрой, опытной женщины.