Нельзя было терять ни минуты. С диким криком мальчик вскочил на ноги прямо на дереве. Мгновение оба испуганно смотрели на него, подняв головы, затем он прыгнул босыми пятками прямо на плечи священнику, толкнув его на поводыря собаки. Все трое тяжело упали на землю, а священник и человек с собакой запутались в густой поросли ежевики. Фонарь кувырнулся в подлесок, Рыжик услышал звук бьющегося стекла и увидел, как вверх потянулись языки пламени. Вскочив на ноги, он оказался нос к носу с приближающейся собакой, шерсть которой была поднята дыбом, а клыки обнажены в рычании. Стоя на земле, Рыжик посмотрел собаке прямо в глаза и протянул к ней руку. На мгновение он вспомнил Волчат. А потом Малыша.

— Хороший мальчик. Хороший пес.

Собака, ворча, остановилась и начала лизать ему ладонь. В это время он поймал конец болтающегося поводка, быстро обмотал его вокруг дерева, оттолкнул одного из мужчин, который пытался схватить его за лодыжку, развернулся и помчался к открытому пространству. Кусты ежевики раздирали плечи, корни хватали за ноги в темноте. Он услышал, как переругиваются мужчины, как неистово воет собака, и пламя поглотило лес.

Рыжик добежал до холмов. У вершины холма он остановился, чтобы оглянуться на пламенеющий лес. К своему облегчению, он не увидел позади людей с фонарями. Он подумал, что крестьян теперь больше волнует пожар, чем преследование одинокого Волчонка, но тем не менее решил бежать всю ночь.

Он хромал из-за своих ран, из порезов сочилась кровь, он полз на четвереньках, когда не смог больше идти, воя от боли на луну, перелезая через грязные канавы, тащась из последних сил по острым камням, через заросли чертополоха. Наконец, когда силы были на исходе и Рыжик не мог больше двигаться, он повалился на землю, уже не понимая, стоит он или лежит, потеряв ощущение самой земли. Он покатился и скользнул в канаву, ударился ребрами обо что-то твердое, в голове вспыхнул слепящий взрыв света. А потом сознание оставило его.

(Без даты)

С первым лучом солнца я вернулся в канцелярию. Под складками одеяла отчетливо вырисовывались очертания тела плененного мною создания. Оно лежало без движения, но по его дыханию мне стало ясно, что оно не спит. Пока я смотрел, одеяло откинулось, и глаз-бусинка уставился на меня сквозь спутанные непослушные волосы. Тонкий, охрипший голосок произнес несколько невнятных звуков. Сначала я не разобрал, что существо пытается мне сказать, но после нескольких попыток, подкрепляемых жестами, мне в конце концов стало ясно, что оно просит есть. Слишком изумленный, чтобы спорить, я отправился на задний двор, где в старой закрытой повозке миссис Праудфут обустроила временную кухню. Было слишком рано, и добрая женщина еще, по-видимому, спала, поэтому я разжег свою разбитую походную плитку, подогрел в миске молоко, затем перелил его в чашку, добавил туда несколько кусков белого хлеба, посыпал корицей и сахаром. Не думая о своем странном поведении, я возвращался в канцелярию, неся чашку перед собой.

Подойдя к ней, я с ужасом увидел, что оставил дверь комнаты открытой. Я кинулся внутрь, не замечая, что молоко льется на ночную рубашку. Кровать была пуста.

Я дико оглядывался по сторонам, пока мое внимание не привлек нерешительный кашель, исходивший от окошка. Существо сидело на подоконнике, покачивая худыми ногами. Оно спрыгнуло и заспешило ко мне, его ноздри задрожали при запахе пищи.

— Привет, Виктор, — отчетливо сказало существо. — Меня зовут Ли.

И Ли, схватив чашку, принялся жадно пить молоко.

Леонардо Пегас не осмеливался выйти за стены города в течение многих лет, и теперь во время своих первых дней свободы, не имея в голове никакого определенного плана, он выбирал путь скорее наугад. Неожиданно для себя волшебник был рад тому, что может наслаждаться новыми звуками и запахами, сельскими видами, холмами, реками, незнакомыми ощущениями, гостеприимная дорога широко раскинулась перед ним. Иногда он шел, иногда соглашался на предложение подвезти его на телеге или повозке.

Время от времени Леонардо встречал других путешественников. Многие из них были обычным странствующим людом, занятым разной торговлей «на колесах», но кое-кто, подобно самому волшебнику, принадлежал к категории обманутых и обездоленных людей, которые стремились начать жизнь заново. Иногда он находил товарища, с кем на пару дней можно было разделить дорогу днем и жилье ночью. Леонардо обнаружил, что вдали от города питание и жилье стоят очень дешево, и горстка монет в кошельке легко позволит ему продержаться какое-то время, пока не удастся найти себе подходящее место.

Когда стало теплее, волшебник присоединился к группе Странников, которые жили под открытым небом, вместе скитались, вместе готовили нехитрую пищу и рассказывали друг другу истории, усевшись вокруг огня. Подремывая у костра, Леонардо слышал то обрывки древних легенд, то повествования о правдивых событиях, приключившихся с самими рассказчиками, и иногда ему было трудно различить, где заканчивалась одна история и начиналась другая.

Однажды ночью Леонардо вдруг подумал, что в новых условиях можно найти возможность для развития его профессионального навыка по созданию будущего. Он предложил вместо рассказов о прошлом придумывать истории о том, что еще не случилось, убедив своих товарищей, что это может оказаться интересным опытом. Эта идея вызвала немалое воодушевление в лагере. И вскоре остальные обнаружили, что под руководством Леонардо им удается с легкостью признаваться в самых тайных мечтах и плести фантастичные узоры из событий будущего, которые могли их ожидать.

Однажды пришла очередь Леонардо.

— Расскажи-ка нам свое будущее, Лео, — смеясь, попросили товарищи.

Леонардо долго молчал, глядя на языки пламени.

— Я бреду по пыльной дороге, — начал он. — Сейчас полдень. Я что-то ищу. Но пока не знаю, что именно.

Он снова замолчал. Остальные терпеливо ждали.

— Вдоль дороги растут колючие кусты, — наконец продолжил он. — Высокая живая изгородь. Я подхожу к месту, где, по моему мнению, когда-то был вход, и нахожу железные ворота, полностью покрытые ржавчиной, почти незаметные в зеленых колючках. Ворота скреплены цепью и заперты на висячий замок. Я не могу открыть их.

Внезапно он резко повалился назад, лишившись сил.

— Ты что-нибудь видишь за решетками? — раз дался чей-то голос.

— Терпение, — ответил волшебник. — Дайте мне перевести дыхание, и я продолжу. — И он снова уставился на пламя.

Леонардо вглядывался в щель в воротах. Сначала все было темным, но потом его глаза привыкли к сумраку, и он понял, что смотрит не в темноту, а в однородную бесформенную серую пустоту. Затем вдалеке что-то начало двигаться. Вьющиеся сгустки тьмы начали танцевать в этой пустоте, сливаясь друг с другом, снова расходясь и затем соединяясь в смутный образ. Внезапно картинка застыла, стала отчетливее, и Леонардо показалось, что кто-то толкнул его в живот. Перед ним образ девушки. Бледной, тонкой девушки со светлыми волосами, девушки, одетой в черное с головы до пят, девушки, невесомо танцующей в пустоте.